Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Видео-АУ

[L]divanmaster[/L] <a href="http://divanmaster.diary.ru/p212387563.htm">делится</a> видео "Merlin - Demons (modern au)" от <b>toufinus</b>

@темы: видео, чужое творчество, фильмы и сериалы, Мерлин, Merlin

---

Немного политоты.

Не хотела я этого делать, но чего бы не принять участие в флешмобе.
Заметка чужая. Ориганал вот отсюда.

Вчера на NYTimes мною было прочитано вот это. Новость висела в топе мировых новостей, что понятно. Поскольку, как я уже писал, я проводил вчера на этой площади экскурсию, то хотелось бы внести ясность. По моему опыту большинство людей не в курсе, а в честь какого восстания бывшая Знаменская получила свое название. Почти все уверены, что в память о восстании большевиков. На самом деле речь идет о Майдане февраля 1917 года, только более кровопролитном.

pp.userapi.com/c637722/v637722930/3ebb9/uddsgsJ...

Несколько дней казаки и полиция пытались удерживать площадь от натиска толпы протестантов, которые стекались с Выборгской, Петроградской стороны, с Невской заставы, иными словами, со всех рабочих окраин. Именно здесь ОМОН того времени стал рубиться с полицией и прозвучала знаменитая фраза "Казаки с нами". Протестующих поливали из пулеметов, силам правопорядка тоже доставалось. В советское время, естественно, главную роль в этом отводили большевикам, но это, мягко говоря, преувеличение. К слову сказать, Ленин вообще отсутствовал в России. В итоге площадь пала, вокзал был захвачен, полицейских, естественно, заклеймили палачами и кровопийцами, такова их участь во все времена. Власть перешла к Временному правительству и Петроградскому совету рабочих и солдатских депутатов, то есть в стране было два конкурирующих между собой правительственных органа. А дальше случилось великолепное.

6 марта 1917 г. Временное правительство издало постановление о ликвидации корпуса жандармов, а 10 марта еще одно - об упразднении Департамента полиции. Была провозглашена замена полиции «народной милицией с выборным начальством, подчиненным органам местного самоуправления». Параллельно с этим 6 марта 1917 года был подписан указ об общей политической амнистии, 14 марта было издано постановление о воинской амнистии и 17 марта постановление «Об облегчении участи лиц, совершивших уголовные преступления». Таким образом мудрые правители упразднили спецслужбы и органы правопорядка, при этом выпустив 80% (примерно такие цифры приводят историки) уголовников. Как их за это благодарили обыватели, не сложно догадаться.

Закончилось все тем, что орущих когда-то на Знаменской о свободе, равенстве и братстве приплюснули большевики, которым пришлось, помимо прочего, ликвидировать разгул преступности с помощью заново созданных силовых структур. Наступила эпоха, когда протестовать можно было только на кухнях. Но девочкам и мальчикам, воспринимающих сборище на Марсовом поле, как рок-тусовку, рассказывать об этом бесполезно.

@темы: история, Россия, статьи, заметки, РИ, СССР, политота

---

IKOTIKA - Гарри Поттер и Орден Феникса

@темы: ГП, книги, видео, чужое творчество, рецензии, фильмы

---

Правда, а почему нельзя снять кино про нормальных сильных женщин и нормальных сильных мужчин? Почему при этом женщина не может проявлять "женские" качества, а мужчина "мужские"?
Мне нравятся сильные (и хорошо прописанные) женские персонажи. Но почему к ним в пару (если такое в сюжете имеется) не поставить сильного мужского персонажа? Почему "или/или"? А иногда "не то и ни другое".

23.03.2017 в 17:05

Пишет  Wizzard Rick:

Сказка на ночь

23.03.2017 в 12:54

Пишет  Sindani:

В 1954 году в СССР был снят фильм, получивший большую популярность - "Укротительница тигров".
Сюжет его прост. У юной Леночки Воронцовой есть мечта. И мечта, прямо скажем, необычная: милая девушка небольшого роста и хрупкого сложения мечтает... дрессировать тигров.
Разумеется, её все отговаривают. Родители за неё боятся - тигры! Это же опасно! Ухажер Петя Мокин объясняет, что это "не женское дело" - и сам рядом с бесстрашной Леной явно чувствует себя не слишком уверенно. Лене приходится выдержать конкуренцию с местным дрессировщиком-"звездой". Однажды она оказывается перед классической дилеммой: заниматься своим проектом - или отказаться от своих амбиций в пользу помощи любимому человеку в его проекте; и выбирает свое дело и свою мечту...
И все у неё получается.
Акценты расставлены очень чётко. И родители, и любимый человек, и директор цирка, сперва удивляясь или ворча, постепенно признают её правоту. Ухажер Петя, рассуждающий о "не женском деле" и толкающий разные "традиционные" телеги - персонаж комический, смешной слабак и лузер, закономерно посланный лесом. Так же саркастично показаны и второстепенные мамаша с дочкой, отыгрывающие "настоящих женщин" - архаичные и смешные неудачницы. А союз Лены и мотогонщика Федора обрисован как союз равных - сильных людей, которых именно сила привлекает друг в друге. Они равны - им друг с другом интересно, они могут друг друга ценить и уважать, а не "снисходить", не " жалеть" или "терпеть". И именно Фёдору придется кое-что в своих привычных взглядах пересмотреть, чтобы найти эту гармонию...
Что же - шестьдесят лет назад в СССР, где и слова "феминизм" никто не слыхивал, Госкино вело феминистическую пропаганду?
С одной стороны, похоже, что так. Это ведь не случайная редкость. Женщина-специалист, женщина-руководитель, женщина, так или иначе самореализующаяся вне дома и семьи, для которой любовные дела стоят на втором плане; бесстрашная женщина, преуспевающая там, где не справляются мужчины - все это популярные сюжеты и персонажи советского кино.
Но с другой стороны - как и любые "истории успеха", современному феминизму эти сюжеты, пожалуй, враждебны.
Почему - понятно из них самих.
Сила. Отвага. Уверенность в себе. Способность бороться и добиваться своего. Внутренняя цельность. Общий бодрый, мажорный тон, ощущение радости и полноты жизни.
Словом, все то, что для современного левачества совершенно неприемлемо.
Если бы фильм про Лену Воронцову снимали современные феминистки - его сюжет выглядел бы как-то так:
Лена страшно страдает. Её угнетают родители, не желающие, чтобы её с'ели тигры. Угнетает директор цирка, желающий, чтобы она доказала свою способность работать со зверями. Как это унизительно - кому-то что-то доказывать! Как невыносима конкуренция с другим дрессировщиком! Петя Мокин своими патриархальными разговорчиками её ТРАВМИРУЕТ и совершает над ней НАСИЛИЕ. Федор травмирует ещё сильнее, когда просит поработать на него в ущерб себе - как он смеет! Ведь теперь ей придётся думать, выбирать и от чего-то отказываться. И даже, чего доброго, проявлять твердость и настаивать на своем. А это так тяжело! О горе, о печаль, о гендерное угнетение!
Да и тигры хороши: упорно лезут к ней лизаться, что вообще-то является нарушением личного пространства и, возможно, даже сексуальным домогательством. Что-то у них на уме, у этих полосатых самцов - с неприятным дрессировщиком-мужиком небось не лижутся!
Леночка забрасывает тигров, грустит, теряет сон и аппетит.
По счастью, тут ей встречается феминистка и излагает матчасть. Все происходящее с Леночкой мгновенно обретает смысл. Она понимает, что страдает и ничего не может достичь, потому что так устроен мир. Женщины в нем всегда несчастны и проигрывают. Если вдруг нет, то они просто дуры, или предательницы, или... в общем, плохие, неправильные женщины. Кроме того, дрессировка животных - это патриархальное насилие, выходить на арену в платье с блестками унизительно, а работать и вообще общаться с мужчинами неприятно и опасно. "Но мне мужчины в принципе нравятся..." - робко замечает Леночка. - "Это тебе только кажется! - отвечает подруга. - Это у тебя женская социализация и навязанная гетеросексуальность!"
Финал. Леночка отрекается от тигров, цирка, родителей, друзей и патриархальных подруг, торжественно смывает тушь и помаду, надевает бесформенный балахон и переселяется к новой подруге. Правда, лесбийский секс ей совсем не нравится, но она помнит о "навязанной гетеросексуальности" и преодолевает себя. На улицу не выходит, потому что там встречаются мужчины. В свободное время варит подруге борщ и беседует с ней о невыносимом положении женщин. Она избавилась от иллюзий и обрела своё жен... пардон, феминистическое счастье. Конец.
(c)www.facebook.com/nat.holmogorova/posts/12968186...

@темы: статьи, размышлизмы, фильмы, фильмы и сериалы

---

Правда, а почему нельзя снять кино про нормальных сильных женщин и нормальных сильных мужчин? Почему при этом женщина не может проявлять "женские" качества, а мужчина "мужские"?
Мне нравятся сильные (и хорошо прописанные) женские персонажи. Но почему к ним в пару (если такое в сюжете имеется) не поставить сильного мужского персонажа? Почему "или/или"? А иногда "не то и ни другое".

23.03.2017 в 17:05

Пишет  Wizzard Rick:

Сказка на ночь

23.03.2017 в 12:54

Пишет  Sindani:

В 1954 году в СССР был снят фильм, получивший большую популярность - "Укротительница тигров".
Сюжет его прост. У юной Леночки Воронцовой есть мечта. И мечта, прямо скажем, необычная: милая девушка небольшого роста и хрупкого сложения мечтает... дрессировать тигров.
Разумеется, её все отговаривают. Родители за неё боятся - тигры! Это же опасно! Ухажер Петя Мокин объясняет, что это "не женское дело" - и сам рядом с бесстрашной Леной явно чувствует себя не слишком уверенно. Лене приходится выдержать конкуренцию с местным дрессировщиком-"звездой". Однажды она оказывается перед классической дилеммой: заниматься своим проектом - или отказаться от своих амбиций в пользу помощи любимому человеку в его проекте; и выбирает свое дело и свою мечту...
И все у неё получается.
Акценты расставлены очень чётко. И родители, и любимый человек, и директор цирка, сперва удивляясь или ворча, постепенно признают её правоту. Ухажер Петя, рассуждающий о "не женском деле" и толкающий разные "традиционные" телеги - персонаж комический, смешной слабак и лузер, закономерно посланный лесом. Так же саркастично показаны и второстепенные мамаша с дочкой, отыгрывающие "настоящих женщин" - архаичные и смешные неудачницы. А союз Лены и мотогонщика Федора обрисован как союз равных - сильных людей, которых именно сила привлекает друг в друге. Они равны - им друг с другом интересно, они могут друг друга ценить и уважать, а не "снисходить", не " жалеть" или "терпеть". И именно Фёдору придется кое-что в своих привычных взглядах пересмотреть, чтобы найти эту гармонию...
Что же - шестьдесят лет назад в СССР, где и слова "феминизм" никто не слыхивал, Госкино вело феминистическую пропаганду?
С одной стороны, похоже, что так. Это ведь не случайная редкость. Женщина-специалист, женщина-руководитель, женщина, так или иначе самореализующаяся вне дома и семьи, для которой любовные дела стоят на втором плане; бесстрашная женщина, преуспевающая там, где не справляются мужчины - все это популярные сюжеты и персонажи советского кино.
Но с другой стороны - как и любые "истории успеха", современному феминизму эти сюжеты, пожалуй, враждебны.
Почему - понятно из них самих.
Сила. Отвага. Уверенность в себе. Способность бороться и добиваться своего. Внутренняя цельность. Общий бодрый, мажорный тон, ощущение радости и полноты жизни.
Словом, все то, что для современного левачества совершенно неприемлемо.
Если бы фильм про Лену Воронцову снимали современные феминистки - его сюжет выглядел бы как-то так:
Лена страшно страдает. Её угнетают родители, не желающие, чтобы её с'ели тигры. Угнетает директор цирка, желающий, чтобы она доказала свою способность работать со зверями. Как это унизительно - кому-то что-то доказывать! Как невыносима конкуренция с другим дрессировщиком! Петя Мокин своими патриархальными разговорчиками её ТРАВМИРУЕТ и совершает над ней НАСИЛИЕ. Федор травмирует ещё сильнее, когда просит поработать на него в ущерб себе - как он смеет! Ведь теперь ей придётся думать, выбирать и от чего-то отказываться. И даже, чего доброго, проявлять твердость и настаивать на своем. А это так тяжело! О горе, о печаль, о гендерное угнетение!
Да и тигры хороши: упорно лезут к ней лизаться, что вообще-то является нарушением личного пространства и, возможно, даже сексуальным домогательством. Что-то у них на уме, у этих полосатых самцов - с неприятным дрессировщиком-мужиком небось не лижутся!
Леночка забрасывает тигров, грустит, теряет сон и аппетит.
По счастью, тут ей встречается феминистка и излагает матчасть. Все происходящее с Леночкой мгновенно обретает смысл. Она понимает, что страдает и ничего не может достичь, потому что так устроен мир. Женщины в нем всегда несчастны и проигрывают. Если вдруг нет, то они просто дуры, или предательницы, или... в общем, плохие, неправильные женщины. Кроме того, дрессировка животных - это патриархальное насилие, выходить на арену в платье с блестками унизительно, а работать и вообще общаться с мужчинами неприятно и опасно. "Но мне мужчины в принципе нравятся..." - робко замечает Леночка. - "Это тебе только кажется! - отвечает подруга. - Это у тебя женская социализация и навязанная гетеросексуальность!"
Финал. Леночка отрекается от тигров, цирка, родителей, друзей и патриархальных подруг, торжественно смывает тушь и помаду, надевает бесформенный балахон и переселяется к новой подруге. Правда, лесбийский секс ей совсем не нравится, но она помнит о "навязанной гетеросексуальности" и преодолевает себя. На улицу не выходит, потому что там встречаются мужчины. В свободное время варит подруге борщ и беседует с ней о невыносимом положении женщин. Она избавилась от иллюзий и обрела своё жен... пардон, феминистическое счастье. Конец.
(c)www.facebook.com/nat.holmogorova/posts/12968186...

---

Немного цитат из классики.

— Так вы думаете, что завтрашнее сражение будет выиграно? — сказал Пьер.

— Да, да, — рассеянно сказал князь Андрей. — Одно, что бы я сделал, ежели бы имел власть, — начал он опять, — я не брал бы пленных. Что такое пленные? Это рыцарство. Французы разорили мой дом и идут разорить Москву, и оскорбили и оскорбляют меня всякую секунду. Они враги мои, они преступники все, по моим понятиям. И так же думает Тимохин и вся армия. Надо их казнить. Ежели они враги мои, то не могут быть друзьями, как бы они там ни разговаривали в Тильзите.

— Да, да, — проговорил Пьер, блестящими глазами глядя на князя Андрея, — я совершенно, совершенно согласен с вами!

"Война и мир" Л.Н. Толстой


Вообще-то, я искала другую цитату. Тоже Андрея Болконского, но про семью. Что-то наподобие: отстаивая интересы семьи, следовательно, отстаиваешь и свои интересы, - или как-то так. Но из-за этого "как-то так" я так и не нашла нужную мне цитату. Зато нашла другую (и ещё несколько), которую не помню от слова совсем. Не то, чтобы у меня была полна голова цитатами из всех четырёх томов, но здесь, например, у меня была реакция: "О! Он это разве когда-то говорил?"

Может, к маю-июня что-то даже награфоманю, но под другим уклоном.


Француз бывает самоуверен потому, что он почитает себя лично, как умом, так и телом, непреодолимо-обворожительным как для мужчин, так и для женщин. Англичанин самоуверен на том основании, что он есть гражданин благоустроеннейшего в мире государства, и потому, как англичанин, знает всегда, что ему делать нужно, и знает, что все, что он делает как англичанин, несомненно хорошо. Итальянец самоуверен потому, что он взволнован и забывает легко и себя и других. Русский самоуверен именно потому, что он ничего не знает и знать не хочет, потому что не верит, чтобы можно было вполне знать что-нибудь. Немец самоуверен хуже всех, и тверже всех, и противнее всех, потому что он воображает, что знает истину, науку, которую он сам выдумал, но которая для него есть абсолютная истина...

Война не любезность, а самое гадкое дело в жизни, и надо понимать это и не играть в войну. Надо принимать строго и серьезно эту страшную необходимость. Всё в этом: откинуть ложь, и война так война, а не игрушка.

Влияние в свете есть капитал, который надо беречь, чтоб он не исчез.

@темы: книги, Россия, цитаты, Толстой, литература, к фанфикам, Хеталия, Франция

---

Егор Яковлев и Баир Иринчеев о русско-финских отношениях.

Хронометраж выпуска:
0:18 Об истории советско-финских отношений 1918-1944 года.
1:25 Начало 20 века – Великое княжество Финляндское.
11:45 4 декабря 1917 года – день принятия Декларации о независимости Финляндии.
19:30 Гражданская война в Финляндии.
29:55 Отношение к гражданской войне в современной Финляндии.
46:18 Взаимоотношения радикальных правых и левых партий.
53:35 О взаимных территориальных претензиях Финляндии и Советского Союза.
57:06 О сплочении финской нации.
1:02:10 Что первично – геополитика или советизация Финляндии?
1:08:15 Финляндия во Второй мировой войне.


Егор Яковлев. Приветствуем всех! Сегодня в студии нет Дмитрия Юрьевича, а есть я – Егор Яковлев и Баир Иринчеев.

Баир Иринчеев. Всем добрый день.

Егор Яковлев. Мы собрались для того, чтобы обсудить историю советско-финских отношений с 1918 по 1944 год. Эти отношения включали в себя 3 войны, да?

Баир Иринчеев. Ну, это как считать, в общем-то, можно насчитать и гораздо больше, если учитывать разные экспедиции или же, как мы бы сейчас сказали, вторжения незаконных вооружённых формирований с территории Финляндии, их можно насчитать гораздо больше.

Егор Яковлев. Как минимум, скажем так, как минимум 3 войны и множество дипломатических перипетий, которые, собственно, и завершились в 1944 году…

Баир Иринчеев. Перемирием, а завершилось всё в 1947 году подписанием Парижского мирного договора, и даже на этом всё не совсем закончилось, потому что потом в 1947 году была ещё одна интересная маленькая подвижка границы, о которой у нас вообще мало знают, но она была очень характерная для того периода и для внешней политики Советского Союза, и новой внешней политики Финляндии. Но нужно, наверное, отмотать назад теперь и вернуться в начало 20 века в Великое княжество Финляндское.

Егор Яковлев. Хорошо, но вот расскажи, Баир, перед началом Первой мировой войны Финляндия была, в принципе, проблемным регионом в составе Российской империи? Ведь там был убит генерал-губернатор Бобриков, которого не любили за то, что он осуществлял политику русификации.

Баир Иринчеев. Да. Дело в том, что Александр Первый, Николай Первый и Александр Второй сделали очень много для финского суверенитета, и фактически Финляндия жила своей отдельной жизнью от Российской империи, т.е. это было автономное Великое княжество Финляндское со своей конституцией, шведской ещё, если мне память не изменяет, этот как раз они жили по конституции короля Густава Третьего, родственника Екатерины Великой. Т.е. они жили по своим законам, государственный язык был шведский. В 1861 году Александр Второй даровал Финляндии свою валюту – финскую марку, какое-то время даже у них были свои небольшие оборонительные силы, типа ополченцев или милиции, т.е. своя валюта, свои законы, свои небольшие вооружённые силы и своя таможенная политика, как ты упоминал в своих…

Егор Яковлев. Да, напомню нашим зрителям, что как раз перед началом Первой мировой войны Германия умудрилась выгнать Россию с финского хлебного рынка, т.е. зерно, которое там продавалось, это был немецкий хлеб, а не русский, хотя, казалось бы, Финляндия была часть Российской империи.

Баир Иринчеев. Т.е. к началу правления Александра Третьего оказалось так, что никаких духовных скреп, как бы над этим выражением сейчас ни издевались, между Россией и Финляндией нет. Понятно, что есть Петербург, имперская столица, куда огромное количество финских крестьян с Карельского перешейка, из Выборгской губернии ездят на заработки, привозят свою сметану, молоко, масло. Зимой финские мужчины с Карельского перешейка работают извозчиками в Петербурге, Петрограде, водителем маршрута, как бы мы сказали. Взаимодействие культурное есть, но это касается, скорее, именно региона от границы, от Белоострова, и до Выборга. В остальном Финляндия живёт сама по себе, с Россией взаимодействует мало. Россию они видят только в виде русских гарнизонных церквей, русских гарнизонов, каких-то русских купцов и русских дачников из Петербурга, которые в летнее время наводняли всё побережье Финского залива от нынешнего Зеленогорска и до Ханко, т.е. вот так растягивались в цепочку на 400 км, можно сказать, выезжали на морской воздух, на пляжи Финского залива, на море - это считалось полезным для здоровья после пыли нашей северной столицы, т.е. тогда столицы империи. И Александр Третий с Николаем Вторым начали проводить политику русификации, т.е. начали постепенно, как бы мы сказали, укреплять вертикаль власти, может быть, и унифицировать законодательство, т.е. хотя бы попытаться из Великого княжества Финляндского сделать всё-таки Финляндскую губернию, чтобы действовали российские законы, а не шведские ещё.

Егор Яковлев. А существовал план именно ликвидации вот этого государственного статуса внутри империи?

Баир Иринчеев. Ну скорее там были такие… т.е. то, что финская интеллигенция, которая к концу 19 века уже выросла своя, патриотически настроенная, то, что они восприняли в штыки и потом описали, как притеснение, угнетение и т.д. – это были такие достаточно логичные меры, которые сейчас могут показаться не очень-то и страшными: например, объединение почты Финляндии и почты России, что вот мы вводим российские почтовые марки на территории Финляндии. Это было воспринято в штыки. Пытались заставить чиновников всё-таки переписку вести не на шведском или немецком языке, а на русском языке, т.е. пытались местных чиновников заставить выучить русский язык – это встретило, как вы понимаете, очень серьёзное сопротивление. Был введён русский язык, как обязательный, на вступительных экзаменах в университеты в Великом княжестве Финляндском, и абитуриенты в знак протеста поступали в Швеции или в Германии, ехали туда учиться.

Егор Яковлев. Т.е. я правильно понимаю, что финский абитуриент не мог поступить в финский же университет, если не знал русского языка?

Баир Иринчеев. Ну, не сдавал экзамен хотя бы формально.

Егор Яковлев. Ну естественно, не сдавал экзамен. Нет: не сдавал экзамен по русскому языку или не сдавал и остальные экзамены, не знаю, историю, например, на русском?

Баир Иринчеев. Насколько я понимаю, там именно это был один из вступительных экзаменов, который нужно было пройти хотя бы формально, но для интеллигенции финского того времени это казалось унизительным. И в этой связи нужно упомянуть, например, диалог между одной из дочерей Яна Сибелиуса, известнейшего финского композитора, у которого, как известно, было 6 дочерей, и финским националистом, которого звали Бобби Сивен, а Сивен, вообще-то, это шведская фамилия, но он был такой ярый националист, за Финляндию. И диалог был такой, они были совсем молодые люди, максималисты, 17 лет, и разговор был такой: «А вы будете поступать в Хельсинкский университет?» Такой: «Нет, потому что там вступительный экзамен по русскому языку. Этот язык, я его ненавижу». «Я его тоже ненавижу». «Как я вас обожаю!» - т.е. в таком плане. Т.е., с одной стороны, это и национально-освободительное движение, а с другой стороны, такое уже давление со стороны российских имперских властей, и всё это привело к тому, что, действительно, в начале 20 века национализм в Финляндии уже поднял голову в большой степени, действительно, был застрелен генерал-губернатор Бобриков, причём, на ступенях Сената, прямо на Сенатской площади, стачки – всё это происходило и в Финляндии, и первая русская революция в Финляндии аукнулась тоже восстанием в Свеаборге, и причём считается, что вот это восстание в Свеаборге, 1906 год, было первое вооруженное столкновение белых и красных в Финляндии, т.е. там уже было чёткое разделение, которое, кстати, в Финляндии осталось в какой-то степени и сейчас: в Хельсинки, т.е. центр города – это студенчество, буржуазия, а Хаканиеми и дальше – это рабочие кварталы, там красные. Считается, что перестрелка на револьверах, которую устроили студенты с молодыми рабочими на рыночной площади Хаканиеми в связи восстанием в Свеаборге – это и было первое вооружённое столкновение белых и красных в Финляндии.

Егор Яковлев. А кто – в Свеаборге гарнизон восстал?

Баир Иринчеев. Да, в Свеаборге восстал гарнизон, там, Свеабрг-то – шведская крепость, потом стала русской, потом стала финской, сейчас это один из 7 объектов ЮНЕСКО на территории Финляндии. Там из-за абсолютно свинского отношения к гарнизону просто восстали матросы и перебили часть офицеров, но через несколько суток мятеж был подавлен. Причём они рассчитывали на поддержку местных, т.е. связались уже с городом, всё-таки Свеаборг – это крепость на острове, но мятеж был подавлен. Но поубивали много офицеров.

Егор Яковлев. Это была такая репетиция событий февраля 1917 года, когда то же самое, я так понимаю, и там произошло, но уже произошло и в Кронштадте у нас?

Баир Иринчеев. Да. В этой связи, кстати, есть легенда о полковнике без головы – на одном из островов, там же не один остров, там русские батареи занимают островов 20, наверное, т.е. там Российская империя очень серьёзно подошла к вопросу береговой обороны – батарей очень много, гарнизонов было много. Вот на одном из островов, на Валлисаари, там гарнизон повесил своего командира, полковника, и вот считается, что его привидение ненастными вечерами по-прежнему ходит по берегу залива, т.е. его там можно увидеть. Но суть…

Егор Яковлев. Минуточку, я правильно понимаю, что гарнизон состоял из этнических русских?

Баир Иринчеев. Это были наши русские воинские части, да. Т.е. у финнов на тот момент, если я правильно помню, все части уже были распущены Александром Третьим, который сказал, что давайте не будем… ну собственно, Финляндию-то присоединили, как такой плацдарм и буферную зону против Швеции, потому что для Александра Первого всё-таки Швеция – это заклятый враг.

Егор Яковлев. Ну скорее, не плацдарм…

Баир Иринчеев. Ну, не плацдарм, а буфер.

Егор Яковлев. … потому что этот обрубок был абсолютно уже не агрессивен, который от Швеции остался, да, это был скорее буфер, который гарантированно мог защитить Петербург, впоследствии Петроград от вторжения враждебных ему сил.

Баир Иринчеев. Но если перейдём в начало Первой мировой войны, то нужно, конечно, вспомнить, 27-ой егерский батальон Германской императорской армии, который полностью состоял из финнов. Как они там оказались – они были якобы завербованы на лесные работы в Швеции. Ну студенты, молодые люди едут на заработки в Швецию, т.е. таким образом их набирали в Финляндии, собрали всех – 600 человек, если я правильно помню, и они уехали в Швецию, из Швеции перебрались в Германию, там прошли воинское обучение и воевали в Прибалтике, под Ревелем, воевали против российских войск, сами являясь, вообще-то, гражданами Российской империи. И понятно, что, пройдя немецкую военную школу, всю эту немецкую закалку, прививавшуюся русофобию, понятно, что когда они вернулись в Финляндию в 1918 году, конечно, они были настроены резко прогермански и резко антирусски. Т.е. у нас идёт Первая мировая, 1917 год, 4 декабря парламент принимает Декларацию о независимости, причём с перевесом всего в 12 голосов, т.е. как раз левые партии считали, что нужно сначала посоветоваться вообще-то с советским правительством, с большевиками в Петрограде, а не просто так резко рубить с плеча, давайте хоть как-то мирно разойдёмся. Но возобладали правые партии, более националистически настроенные, сразу сказали, что не надо ни у кого ничего спрашивать, всё – принимаем Декларацию. 6 декабря Декларация была объявлена всему миру, поэтому 6 декабря – День независимости Финляндии.

Егор Яковлев. Я тебе сейчас расскажу одну смешную историю про 27-ой егерский батальон: после моих программ об Октябрьской революции, об Октябрьском вооружённом восстании, мне зрители прислали ссылку на фильм телеканала «Россия» под названием «Штурм Зимнего: опровержение». Этот фильм был снят в 2007 году к 90-летию со дня Великой Октябрьской революции. Так вот, в этом фильме рассказывается, что финляндские войска, которые штурмовали Зимний под командованием полковника Свечникова, о чём я рассказывал как раз, так вот там говорилось, что это никакие не русские финляндские войска, а как раз те самые финские егеря, которые служили в немецкой армии и прибыли по указанию немецкого Генштаба помочь Ленина захватить власть. Это у нас по телеканалу «Россия» такое рассказывают.

Баир Иринчеев. (фейспалм!) Да, ну просто люди перепутали – что раз прибыли из Финляндии войска, наверняка…

Егор Яковлев. Нет, они не перепутали, Баир, они не перепутали, они так и хотели рассказать.

Баир Иринчеев. А, т.е. из той серии, что Ленин – германский шпион, и поэтому ему прислали, типа, финский спецназ в германской форме.

Егор Яковлев. Конечно, конечно! Ну просто там идёт дискурс, что Ленин был человеком не военным, поэтому хотя он и германский шпион, как ты верно заметил, но в одиночку он всё это провернуть не мог, и для того, чтобы ещё страшнее было и ужаснее, потребовался батальон финских егерей, которые не говорили по-русски, но при этом почему-то прекрасно знали Петроград, подъехали к Зимнему дворцу и взяли его специально…

Баир Иринчеев. Но проблема только в том, что у них немецкая форма должна была быть, и как-то должны были заметить, наверное.

Егор Яковлев. Это никого не волнует.

Баир Иринчеев. А, это всё детали, да?

Егор Яковлев. Это всё детали. Но на самом деле 27-ой егерский батальон в это время был в Прибалтике, насколько я помню…

Баир Иринчеев. Да, они появились в Финляндии только в 1918 году вообще, они до этого воевали спокойно в Прибалтике. Да, и самое-то обидное, что, по-моему, эту версию потом повторил то ли Мединский, то ли Путин в одном из интервью, приезжая сюда. Т.е. там я сначала вообще не понял, о чём речь: по-моему, как раз Путин сказал, что на самом деле финны-то помогали Зимний брать – как-то так было сказано…

Егор Яковлев. Владимир Владимирович, вас ввели в заблуждение.

Баир Иринчеев. Да, это не те финны и вообще это российские войска, 106-ая дивизия, по-моему, да?

Егор Яковлев. Да, 106-ая пехотная дивизия.

Баир Иринчеев. 106-ая дивизия, которая базировалась в Финляндии, оттуда прибыла.

Егор Яковлев. Но вернёмся: провозгласили независимость…

Баир Иринчеев. И собственно, сразу возник вопрос, а какая у нас будет вообще форма государственного правления – т.е. что это будет: это будет республика, это будет монархия, с кем мы дружим, с кем мы не дружим? И вот именно из-за этого и прошёл такой кровавый водораздел, когда молодая страна только что отделилась… Да, кстати, ещё один миф, который нужно развеять: у нас очень любят говорить, что Ленин дал вам независимость. Это не совсем так – они её провозгласили, Ленин её первым признал, по-моему, 18 декабря было постановление Совета народных депутатов.

Егор Яковлев. Ну он подтвердил.

Баир Иринчеев. Да, он подтвердил, он сказал, что да, мы подтверждаем вашу независимость.

Егор Яковлев. Ну, это следовало из известного тезиса Ленина о праве наций на самоопределение.

Баир Иринчеев. Да, именно так. А вот эту идеологему, такую слегка окрашенную в нашу пользу легенду, что Ленин дал вам независимость, это Молотов запустил на переговорах с финнами, он неоднократно это подчёркивал, он прямым текстом финским делегациям говорил, что вы нас не любите, большевиков? Не любите, я это прекрасно знаю, мы это знаем, но представьте, что напротив вас сидело бы царское правительство – вам бы дали независимость? Да вы бы в жизни не увидели, вам не было бы никакой независимой Финляндии. Поэтому давайте как-то договариваться.

Егор Яковлев. Ну вот, Баир, хорошо, мы с этим батальоном разобрались, но, насколько я понимаю, в Финляндии существовала активное социал-демократическое движение, левое. Здесь мы можем вспомнить Эйно Рахью, который был телохранителем и товарищем Владимир Ильича, т.е. присутствовал в Петрограде…

Баир Иринчеев. Да, левые идеи были популярны, собственно, социал-демократы имели большую фракцию в парламенте, и в общем-то, они на тот момент были чуть ли не в большинстве, если я правильно помню, но не смогли договориться, потому что, как ты абсолютно правильно заметил, немцы в Финляндии уже появились, но не как завоеватели, а скорее, как инвесторы, т.е. молодая, растущая Германская империя ищет новые рынки сбыта, новые возможности для вложений, поэтому немцы там уже активно занимались, вели свои дела. Известнейший финский бумажный концерн – Stora Enso сейчас называется, а вообще-то тогда он назывался «Энсо-Гутцайт», по фамилии одного из владельцев, крупный немецкий промышленник там присутствовал. Т.е. немцы были заинтересованы в том, чтобы Финляндия вошла в орбиту влияния их империи, поэтому националистические партии правого толка, буржуазия считали, что давайте мы станем, как Швеция, что у нас будет конституционная монархия, скопируем всё, что есть у шведов, и на роль монарха пригласили уже принца Гессенского – родственника кайзера Вильгельма. Т.е. было понятно, что если это получится, то действительно Финляндия полностью переориентируется на Германскую империю. Сделали корону - корону можно увидеть в Галерее драгоценностей и городе Кеми, на 2 этаже она есть, такая замечательная.

Егор Яковлев. Наши захватили её?

Баир Иринчеев. Не-не, она так и осталась у… Нет, не в городе Кеми, а в городе Kemi, т.е. город Кемь у нас на Белом море, а Кеми у нас на Ботническом заливе, т.е. это неподалёку от Оулу.

Егор Яковлев. Я уже подумал, что, там, не знаю, финская Красная гвардия, отступая с боями на территорию Советской Карелии…

Баир Иринчеев. … прихватила с собой корону? Нет. Сделали уже форму лейб-гвардии финского короля, и всё такое – это то, что касается роли и видения правых относительно будущего Финляндии. Ну а социал-демократы, понятно, были абсолютно против этого, они считали, что Финляндия должна стать парламентской республикой с постепенным построением социализма, причём мирными путём, без каких-либо там кровавых потрясений. И это разделение во мнениях оказалось настолько радикальным, что никакими дискуссиями в парламенте это решить было уже невозможно. Постепенно обе стороны вооружаются, и поскольку Российской империи больше нет, а на территории Финляндии по-прежнему находятся наши гарнизоны, т.е. не все уехали помогать В.И. Ленину брать Зимний, там стоит много ещё наших гарнизонов, они не понимают, что вообще происходит, потому что страны нет, и мы находимся уже в чужой стране, получается, раз Финляндия отделилась, ждём демобилизации. Ситуация такая же, как в 1991 году во время распада Советского Союза с советскими воинскими частями, которые оказались в республиках, которые отделились – тоже непонятно, что мы здесь делаем, торговля оружием, моральное разложение и полная потеря всяких ориентиров. И опять же не надо людей в этом винить, потому что не дай Бог кому-то в такой ситуации вообще оказаться. Ну и плюс, соответственно, такой получается небольшой период безвластия, когда всё уже, Финляндия независимая, никакие новые институты не сформированы, и соответственно, полиция тоже больше не работает и поэтому все начинают вооружаться. Белые создают отряды самообороны, которые по-шведски называются «шюдскор»: «шюд» - это «защита», «кор» - «корпус», т.е. охранные или защитные отряды. И вот это слово шведское – «шюдскор», оно и вошло в историю, в том числе и в нашем русскоязычном историческом лексиконе. Ну а красные создают отряды рабочей гвардии, т.е. красные тоже вооружаются, и при этом им действительно идут поставки оружия из Петрограда, т.е. есть эшелоны, которые через Выборг идут в глубь Финляндии, для того, чтобы как-то помочь. Причём, уже в средине января 1918 года белые в районе нынешней станции Гаврилово перехватывают эшелон с оружием – считается, что это была одна из первых стычек финской гражданской войны. Но суть в том, что, действительно, в конце января в южных районах Финляндии вспыхивает восстание, т.е. на башне Дома рабочих в городе Хельсинки зажигается красный фонарь, т.е. сигнал к вооружённому восстанию, и соответственно, красные берут под свой контроль весь юг Финляндии. Т.е. это промышленные города Турку, Хельсинки, Выборг и южные районы, а север весь, который более сельскохозяйственный, и там в основном достаточно зажиточные крестьяне, остаётся у белых, и Сенат уезжает на север, и вот получается эта война Сената и рабочего юга, севера и юга, можно сказать.

Егор Яковлев. А скажи, пожалуйста, Красную гвардию возглавляют те самые социал-демократы, которые за парламентскую республику с построением социализма, или там уже к этому моменту более радикальные, близкие к большевизму силы пришли?

Баир Иринчеев. Там был, на самом деле, достаточно большой разброд и шатание, потому что там тоже у них не было, скажем так, единого видения: там были красные фенноманы, которые были за великую Финляндию, только советскую, там были действительно более умеренные силы, были очень пробольшевистски настроенные силы, но об этом нужно вообще к следующему году писать отдельную книгу, хотя война длилась-то всего 4 месяца.

Егор Яковлев. Восстание кто поднял? Какая политическая сила была застрельщиком восстания? Это же нужно всё подготовить, понимать политическую цель. Вот политическая цель этого восстания какая была?

Баир Иринчеев. Политическая цель – это именно республика всё-таки.

Егор Яковлев. Парламентская республика?

Баир Иринчеев. Да, республика.

Егор Яковлев. Т.е. они не за республику Советов воевали? Это очень интересная информация!

Баир Иринчеев. Мне нужно будет это уточнить, опять же, об этом нужно очень расписывать, потому что, как я сказал, там были совсем разные политические силы. Проблема красных была всё-таки в их излишнем демократизме, потому что никакого призыва объявлено не было, в основном добровольцы. У Тойво Вяхя, у такого финского коммуниста, есть очень интересные воспоминания об этом: он в это время работал в Невской Дубровке, на заработках был, и просто сейчас не очень знают, что вообще-то Финляндия была страна такая, что там не всегда можно было найти заработок простому рабочему, поэтому ездили на заработки в Петроград, ездили на заработки на любые промышленные предприятия вокруг Петрограда, те, которые не требовали хорошего знания русского языка и не требовали особых навыков. И собственно, финские рабочие с этих предприятий отправлялись в Финляндию на помощь восстанию, причём, в первый раз видя оружие, никоим образом не зная вообще, как с ним обращаться, как стрелять и т.д.

Егор Яковлев. Ну эти-то были уже наэлектризованы, видимо, событиями в Петрограде, они же видели…

Баир Иринчеев. Да, они, конечно, следили за тем, что происходит в России, конечно, они были готовы туда ехать. Но, опять же, с обеих сторон в финской гражданской войне принимали участие, скажем так, любители, т.е. и рабочие не умели воевать, и финские крестьяне особо не умели воевать, но те хотя бы стрелять умели хорошо, потому что жили в сельской местности и хорошо охотились. И после того, как был взят Тампере, после тяжёлого боя, после того, как высадились немцы – дивизия фон дер Гольца балтийская высадилась, после Брестского мира она в апреле 1918 года появилась, т.е. высвободилась от этих боевых действий и приехала в Финляндию, высадилась на Ханко, после этого судьба гражданской воны была уже понятна, к сожалению, т.е. уже было видно, что красные выстоять не смогут.

Егор Яковлев. Т.е. ты считаешь, что исход этой войны решила немецкая дивизия?

Баир Иринчеев. В большой степени да.

Егор Яковлев. Как организованная боеспособная профессиональная военная сила, да?

Баир Иринчеев. Да, конечно. Этим Красная гвардия противостоять уже не могла, т.е. немцы зачищали Хельсинки, т.е. они помогали брать Хельсинки, они же помогали зачищать Выборг.

Егор Яковлев. И егеря тут же?

Баир Иринчеев. Егеря, да, егеря были вообще отдельной силой, т.е. они не входили в состав этой дивизии.

Егор Яковлев. Да, я к тому, что они были профессионально обученные специалисты.

Баир Иринчеев. Да, но они были вообще отдельно, действовали фактически как отдельная воинская часть, и у Ларса Вестерлунда есть версия, что это именно они инспирировали массовые убийства русских для того, чтобы заставить советское правительство в Петрограде как-то среагировать и ввести войска, т.е. спровоцировать войну между Финляндией и Советской Россией.

Егор Яковлев. А зачем им это было нужно?

Баир Иринчеев. Вестерлунд не объясняет. Возможно, для того, чтобы как-то помочь Юденичу – непонятно. Как мы знаем, Маннергейм, глава Армии Сената, кстати, тогда она называлась Армия Сената, или Армия Финляндии – что вот мы законная армия, а вот вы, Красная гвардия, или Рабочая гвардия, вообще банды какие-то. Как мы знаем, Маннергейм не сумел договориться с руководителями, с вождями белого дела, белого движения в России, потому что в обмен на свою помощь Маннергейм требовал, конечно, безоговорочного признания независимости Финляндии.

Егор Яковлев. Ну, он там вообще много, чего требовал – он, например, требовал уничтожения Кронштадта, как военной крепости.

Баир Иринчеев. Ну, там аппетиты были серьёзные, опять же.

Егор Яковлев. Огромных денег требовал у англичан – параллельно он же торговался с англичанами, что поход на Петроград только за баснословную сумму. Там поэтому всё было не так просто, дело было не в одном признании Финляндии.

Баир Иринчеев. Да, там все вели свою игру, потому что Маннергейм же сразу заявил свои претензии на Карелию – «меч в ножны»: «я не вложу свой меч в ножны, пока Беломорская Карелия и Олонецкая Карелия не будут свободны». Если говорить о результатах гражданской войны, опять же, об этом нужно писать отдельную книгу с биографиями и видением будущего Финляндии и будущего России всех вождей, как на это всё смотрели, какие шли боевые действия, потому что никто ничего не знает уже, все уже всё забыли. Но действительно, результатом финской гражданской войны оказалось то, что она шла всего лишь с конца января по начало мая 1918 года, т.е. фактически февраль, март, апрель, т.е. она продлилась примерно столько же, сколько и Советско-финская война, но по количеству погибших она оказалась более кровавой, чем Советско-финская война 1939-40 годов, когда Финляндия противостояла Советскому Союзу. Там погибло 26,5 тысяч человек за 105 дней Советско-финляндской войны…

Егор Яковлев. Мы имеем в виду только финские потери, да?

Баир Иринчеев. Да, это финские потери, да, а вот за гражданскую войну перебили 37 тысяч человек, причём потери в бою составили порядка 9 тысяч всего лишь, а всё остальное – это расстрелы, убийства, репрессии, гибель от эпидемий, гибель от голода. Т.е. действительно, террор выигравшие белые развернули обширнейший, к сожалению.

Егор Яковлев. Скажи, пожалуйста, а вот в современной Финляндии эта гражданская война переживается как некая психоисторическая травма?

Баир Иринчеев. Конечно, потому что у неё есть 5 названий в зависимости от того, кто вам больше нравится. Т.е. если вы стоите на белых позициях, то это «война за независимость».

Егор Яковлев. От кого?

Баир Иринчеев. Ну вот это вопрос, от кого, потому что Финляндия уже была независимой, но, победив в этой войне, белым нужно было каким-то образом оправдать то, что столько своих же сограждан, рабочих, батраков заморили голодом в лагерях после войны, что столько несчастных женщин-ткачих убили, предварительно изнасиловав, только за то, что они были коротко острижены и носили брюки, что считалось вообще неприемлемым.

Егор Яковлев. Это признак красного, красной женщины?

Баир Иринчеев. Это признак того, что она феминистка, да, что она женщина-дьявол, она надела штаны и коротко постриглась, взяла винтовку и пошла воевать за свои права – нет, такого нам не надо, это явно от лукавого, и явно нужно её убить, можно предварительно изнасиловать. Это, к сожалению, действительно было. Так вот, им нужно было как-то это оправдать: почему мы объявили независимость и тут же поделились на 2 лагеря, взяли оружие и начали друг друга убивать изо всех сил, причём с большим ожесточением. Тем более, нация-то маленькая, в общем-то, это единственная гражданская война.

Егор Яковлев. А вот сколько население в Финляндии составляло? Т.е. 37 тысяч – это какой процент от населения?

Баир Иринчеев. Если я правильно помню, тогда было 2,5 млн. или 3 млн – что-то такое, т.е. ну совсем немного, т.е. маленькая нация. 3,5 млн. они были на 1939 год. Слушай, я не буду врать, не вспомню сейчас, но, тем не менее, меньше 3 млн. явно. И конечно, они придумали замечательную идеологему о том, что мы все хорошие, финская нация замечательная, мы все хорошие люди, но наших рабочих и наших бедняков соблазнили проклятые русские. Проклятые коммунисты привили им эту бациллу, они их заразили этой идеей, соблазнили, как дьявол соблазнил Еву, поэтому пришлось из них эту дурь выбивать. Но виноваты русские, виновата Россия, потому что это поветрие оттуда пришло.

Егор Яковлев. Ну вот ты говоришь – 5 названий: одно – это «война за независимость»…

Баир Иринчеев. Первое – это «война за независимость», второе, конечно, это «гражданская война», третье – это «классовая война», затем есть «братоубийственная война» и есть «красный мятеж» и «красный бунт».

Егор Яковлев. Понятно.

Баир Иринчеев. Это ещё более жёсткая белая идеологема, но очень по-разному к ней относятся. Действительно, это единственная крупная гражданская война в истории Финляндии за всю её историю. Конечно, для них это очень тяжело, и сейчас, понятно, что 2017 год – столетие независимости, это будет большой праздник, а вот 2018 год какой-то получается совсем не праздничный, к сожалению. Действительно, это травма. В Тампере до сих пор очень не любят белых, в центре Хельсинки, наоборот, не любят красных, в Ваасе не любят красных, в Кеми не любят белых – там очень всё в зависимости от региона и в зависимости, кто там больше кого перестрелял, потому что всё равно все всё помнят…

Егор Яковлев. Ну вот ты рассказывал, что памятник Маннергейму в Тампере или…

Баир Иринчеев. Да, Тампере был окружён со всех сторон белыми войсками, Эйно Рахья пытался пробиться со стороны Хямеэнлинны со своим отрядом – не смог прийти на помощь, и белые взяли город после, по-моему, 2 суток штурма, и сразу начались массовые расстрелы на улицах. Белые это объяснили тем, что какие-то отдельные красногвардейцы вели огонь с чердаков, из подвалов, т.е. оказывали по-прежнему сопротивление, им поэтому пришлось столько народу перебить. Было расстреляно порядка 800 человек, а после окончания гражданской войны победители-белые на высоте, где был командный пункт Маннергейма, поставили памятник ему, он там стоит так вот с трубкой, классическая фотография есть – он стоит там в шведской папахе, в шведском лыжном костюме, в тулупе, и смотрит на Тампере, и на памятнике написано, что отсюда Маннергейм следил за штурмом Тампере. Местным это не очень нравится, мягко говоря. Его несколько раз…

Егор Яковлев. Ты рассказывал, что да, обливали краской…

Баир Иринчеев. Несколько раз обливали краской. На прошлый Первомай облили краской братскую могилу белых в Тампере, написали там: «Каратели и палачи» - т.е. чувства по-прежнему в Тампере накалены, они не забыли этого всего. И опять же, к сожалению, главными убийцами выступили именно белые, потому что они победили и жестоко отомстили своим оппонентам.

Егор Яковлев. Ну конечно.

Баир Иринчеев. Да, и ты говорил, что это, собственно, и привело к тому, что в России на это всё посмотрев, советское правительство так ужаснулось и поняло, что битва не на жизнь, а на смерть уже.

Егор Яковлев. Вот, уважаемые зрители, у нас некоторое время назад в гостях был Илья Сергеевич Ратьковский – крупный специалист Санкт-Петербургского университета по проблемам красного и белого террора, вот он высказал тезис о том, что террор белых в Финляндии очень серьёзно шокировал большевистское руководство, которое в первые месяцы, взяв власть, предполагало, что гражданская война если и будет в России, то она будет очень непродолжительной, и очаги сопротивления советской власти будут какими-то мелкими, но увидев размах белого террора, у некоторых большевистских деятелей – не у Ленина – возникло желание начать превентивный красный террор для подавления врагов, чтобы в итоге не стать жертвами. Тогда этого не произошло, но эффект был очень серьёзный.

Баир Иринчеев. Да, и опять же нужно подчеркнуть, что отделение Финляндии, 1918 год и политика молодой Финляндии, которая проводилась по отношению к России в то время – 1918, 1919, 1920, 1921 годы – они заложили вот эту основу для серьёзнейшего взаимного недоверия между двумя странами, потому что Маннергейм свой «приказ меча» не отменял, потому что в 1918 году он его сказал, а в 1941 году он его вспомнил, когда они уже вошли в Советскую Карелию, и действительно, он предпринял действия, и он не отказывался от своих претензий на Карелию с 1918 года по 1944 год фактически.

Егор Яковлев. Скажи, а в современной Финляндии вообще ведётся дискуссия о том, насколько жестокой была гражданская война, есть ли какие-нибудь общества памяти жертв белого террора?

Баир Иринчеев. Да. Я, честно говоря, с ними не очень знаком, но есть, конечно. Там интересно очень: там же у них кладбища приходские, т.е. вот церковь – и вот там, как правило, на почётном месте у церкви могила белых, и где-нибудь там на задворках кладбища могила красных. Только вот в одной деревне, мне очень понравилась деревня Пюхтяа, маленькая совсем, как раз на шоссе между Выборгом и Хельсинки – там у них прямо рядом стоят два.

Егор Яковлев. Существует вообще, в принципе, проблема примирения белых и красных? Вот у нас сейчас очень много об этом говорят.

Баир Иринчеев. Ну, она, мне кажется, в Финляндии такая подспудная, финны же люди такие, что они в открытую-то ничего не скажут и даже… ну, они, в Фейсбуке, понятно, всё напишут, причём очень зло, но в открытую они так не особо высказываются. Понятно, что у красных очень серьёзная обида и горечь поражения, и опять же, все просто об этом говорят в своих терминах. Вот, например, у нас в музее, у нас же был лагерь для красногвардейцев, когда они проиграли войну, но, к счастью, у нас в наших центральных казармах не было такого кошмара…

Егор Яковлев. В Выборге, речь идёт о Выборге?

Баир Иринчеев. Да, в Выборге, Центральная казарма, город Выборг. Там не было такого кошмара, который белые устроили, например, в лагере в Таммисаари, где смертность была 45%, т.е. они половину заключённых за лето 1918 года просто уморили голодом. Телесные наказания, т.е. битьё кнутом было в порядке вещей, причём когда лагерь распустили, рабочие из этого лагеря этот кнут попросили себе на память, чтобы помнить, что с ними творили. У нас в этом лагере не было такой смертности – у нас было где-то 5 тысяч человек в этом лагере, умерло 80 от голода и болезней, 333 было расстреляно, причём непонятно, это происходило у нас на территории или это происходило за городом. И вот приехала группа – Финское военно-историческое общество, очень хорошая, уважаемая организация и в основном состоящая, конечно, из отставных офицеров Финских оборонительных сил, а офицеров Финских оборонительных сил красных не бывает, они все более белые, нежели чем красные, и они все скорее прогерманские, нежели чем пророссийские – это традиционно так. И я употребил слово «концлагерь», когда начал говорить об этом лагере, и там сразу один майор в отставке поднял руку и сказал, что нет, это не концлагерь, это лагерь для военнопленных. Ну и сразу реплика из задних рядов финской группы: «Это смотря за кого вы». Т.е. у них вот дискуссия продолжается, но они просто, опять же, они более спокойно к этому относятся. Мне кажется, просто они не то, что примирились, они просто разошлись по двум лагерям и стараются максимально…

Егор Яковлев. Ну, там же ещё географическое деление, да, оно сохраняется?

Баир Иринчеев. Да, оно сохраняется, и они стараются максимально не пересекаться просто. Т.е. некоторые вот такие суровые финские коммунисты даже говорили, что знаешь, 6 декабря-то праздник-то не наш, это их праздник, белых, буржуазный. Наши-то голосовали против этого. Сейчас, конечно, всё сгладилось уже в какой-то степени, но всё равно гражданская война не заканчивается никогда, она всё равно остаётся…

Егор Яковлев. Да, внуки помнят, что там…

Баир Иринчеев. Да, внуки помнят, правнуки помнят – вон американская гражданская война Севера и Юга, они же до сих пор её переигрывают, там по-прежнему обиженные, потому что невозможно перебить в гражданской войне всех своих оппонентов – они явно кто-то убегут за рубеж, кто-то затаится, кто-то скажет, что да, всё, я смирился с поражением, но потом…

Егор Яковлев. Вот финское правительство – оно же понимало, что перебили не всех, вот живёт какая-то значительная прослойка, значительная часть населения, которая вроде бы относится к проигравшим, но внутри она не смирилась, а вокруг, в общем, далеко не дружественные государства, отношения и ситуация в Европе накаляется, и нужно как-то сплачивать население, а не разделять его. Что финское правительство делало для того, чтобы оно соединилось?

Баир Иринчеев. Ну, во-первых, всё-таки, действительно, отказались в результате от идеи монархии – это раз. Второе – решили всё-таки шведскую модель на вооружение, а шведская модель того времени – общий дом, т.е. неважно, ты богатый или бедный, наша страна – это общий дом, и всем в ней должно быть хорошо. И поэтому, действительно, за 20-30-е годы они сумели построить какие-то основы нынешнего северо-европейского социализма - т.е. 8-часовой рабочий день, детские сады, ну т.е. действительно социальное положение рабочих улучшилось.

Егор Яковлев. Ну т.е. капитализм шёл на уступки, это же уступки, и именно существенные.

Баир Иринчеев. Нет, это было понятно, что иначе там всё бы повторилось просто, потому что нужно понимать, что всё-таки это буржуазная демократия, но всё-таки демократия, т.е. там я для музея купил такие вещи, которые в Советской России того времени просто немыслимы, потому что вот 1928 год, и финская социал-демократическая партия издаёт книгу памяти о погибших красных, называется она «Наши красные мученики». Во вступлении чёрным по белому написано: «Товарищи, прошло 10 лет с тех пор, как мы проиграли нашу борьбу, но мы ещё припомним буржуазии вот это всё, они ещё заплатят за то, что они натворили,» - и дальше идёт список: там портреты и имена тех, кто погиб. И там прямо написано: «Пекко Утканен, умер от голода в Выборге, в лагере».

Егор Яковлев. Т.е. такой мартиролог.

Баир Иринчеев. Да, да, именно книга памяти, причём там, кстати, достаточно много русских - там фотографии и написано: «Неизвестные, двое русских солдат, убиты белыми в городе Котка» - что-то такое. Т.е. они всё равно засчитывали их в жертвы. Это невозможно себе представить, чтобы в Советской России в 1932 каком-нибудь году был какой-то журнал, который издавали потомки белых и тоже писали, что да, мы проиграли, но мы вам ещё припомним. В эмигрантской прессе понятно, но внутри страны такое просто не позволялось в Советском государстве. В Финляндии это позволялось, но при этом всё-таки были, действительно, шаги для того, чтобы примирить нацию. Не везде это получалось, понятно, что были депрессивные регионы, были более успешные регионы, но в целом к 1939 году всё-таки Финляндия – это такой находящийся на подъёме северо-европейский социализм, что, собственно, сказалось на армии, потому что известнейшая вот эта шутка финских солдат: форма образца Каяндера. Каяндер был премьер-министром финского правительства, социал-демократ, профессор, т.е. такой человек совсем не военный, и он как раз перед Советско-финляндской войной 1939 года сказал, что мы очень прогрессивная и хорошая страна, потому что у нас нет гор обмундирования, которое гниёт на складах, и у нас нет гор оружия, которое ржавеет на складах, зато у нас есть школы, у нас есть больницы, у нас есть детские сады, у нас хорошие университеты. Да, это всё было, но когда началась Советско-финляндская война – действительно, у нас нет оружия, действительно, у нас нет обмундирования, поэтому ему это, конечно, сразу всё припомнили, что всё-таки можно было как-то по-другому со своей армией обращаться.

Егор Яковлев. Но положа руку на сердце, видимо, всё-таки у финского правительства как-то нацию консолидировать получилось, потому что никаких просоветских выступлений в тылу, на которые, возможно, рассчитывала советская сторона, так и не произошло.

Баир Иринчеев. Есть такой малоизвестный факт: как только началась Советско-финская война, финское ЧК, т.е. финская полиция безопасности взяла, без суда и следствия посадила 200 человек, просто как возможных агентов влияния и как возможных зачинщиков бунта, им просто сказали: вы знаете, в стране военное положение, поэтому вы просто посидите. Без суда, без следствия, безо всего, потому что всё – законы военного времени, и вот особо там таких людей…

Егор Яковлев. Самых буйных, да?

Баир Иринчеев. Да, людей, которые были на плохом счету у финской полиции безопасности, просто посадили. Напомню, что с 1933 года после Лапуаского мятежа…

Егор Яковлев. А что это?

Баир Иринчеев. Выступление яро правой радикальной финской группировки.

Егор Яковлев. Эти, видимо, были недовольны политикой консолидации, да?

Баир Иринчеев. Нет, там это было просто типа «Правого сектора», на самом деле, только, к счастью, они там не жгли и не стреляли особо, но они вели себя очень агрессивно и, например, там были похищения политиков, были, например, акции публичного унижения политиков, т.е., например, какой-нибудь социал-демократ или кто-то, кто не нравится этим товарищам ультраправым, его просто похищали и потом раздевали и голым выбрасывали на улицу. Или просто нападали прямо посреди города и раздевали. Были случаи, когда они – просто вот какой-то политик им не нравится…

Егор Яковлев. Суровые финские парни.

Баир Иринчеев. Кто-то им не нравится – они просто его похищали и выбрасывали в Белоострове на советской границе, типа, вот, заберите себе этого красного недобитого. Но 1933 год - это всё уже не понравилось финскому правительству, в результате Лапуаское движение запретили, запретили заодно и компартию – убрали вот эти две: самых левых и самых правых, т.е. компартия находилась на нелегальном положении, уже там особо-то было им не развернуться уже никак.

Егор Яковлев. Я так понимаю, в основном все коммунисты ещё раньше уехали, да, после поражения в гражданской войне?

Баир Иринчеев. Ну или были убиты, да. Эмигрировали или были убиты, как-то там попытались затихариться. Но Финляндия – вот в этом проблема – Финляндия же страна маленькая, там особо никуда не спрячешься, по большому-то счёту. Всё равно тебя рано или поздно найдут, причём скорее рано, чем поздно. Это не Россия, в которой можно уехать куда-то на прииски куда-нибудь в Сибирь, особенно до появления интернета и появления централизованной паспортной системы. Кто тебя там найдёт? Да никто. А в Финляндии уже в 20-30-е годы сводили счёты друг с другом. Там особо отличившихся белых палачей находили мёртвыми, причём в каких-то непонятных обстоятельствах, Т.е. там было отмщение такое точечное, в некоторых местах, но понятно, что гражданская война – это, к сожалению, полное беззаконие, и там были садисты, убийцы и изверги с обеих сторон. Если вернуться к 1939 году, то действительно в начале 1939 года, в начале войны финская полиция безопасности превентивно убирает возможные элементы, которые могут устроить какой-то мятеж или какие-то выступления, а на фронте тех финских скрытых коммунистов, которые пытались вести пропаганду, сразу же свои сдавали офицерам, т.е. в целом на 99% простой финский народ посчитал, что выступление Советского Союза против Финляндии – это настолько несправедливое деяние, что уже неважно, красный, белый, коммунист, не коммунист, главное – это наша страна, которая подверглась немотивированному вторжению соседа.

@темы: Выборг, Хельсинки, история, видео, Россия, Карелия, Германия, Швеция, РИ, Петербург, Финляндия, Ленинград, Британия, СССР, Англия, США, политота, СМИ

---

Егор Яковлев и Баир Иринчеев о русско-финских отношениях. Часть 2.

Егор Яковлев. А были перебежчики из Финской армии в Красную?

Баир Иринчеев. Очень немного. На первой войне Советско-финляндской было буквально человек 20, по-моему, всего лишь.

Егор Яковлев. Ну это ни о чём.

Баир Иринчеев. Да, это фактически какая-то статистическая погрешность. Но нужно сказать, что на севере в районе Суомуссалми как раз, где была известнейшая битва, о которой ещё пойдёт разговор у нас с Дмитрием Юрьевичем, там люди отказались от эвакуации, во-первых, потому что во время угрожаемого периода, когда шли переговоры в Москве в октябре, в ноябре, пытались, финское правительство организовывало эвакуацию населения из приграничных районов для того, чтобы, если начнётся война, люди не оказались в зоне боевых действий, т.е. было сделано превентивно уже. Там люди не поехали. Собственно, ещё один регион, где не поехали, это был Зеленогорск-Терийоки, но это понятно, потому что там было огромное количество петербуржцев, которые в 1917 году уехали к себе на дачу, чтобы немного переждать волнения в Петрограде, и так и застряли там на 20 лет на даче.

Егор Яковлев. Так а что, всё эти петербуржцы страстно хотели вернуться назад?

Баир Иринчеев. Нет, им просто больше некуда было ехать.

Егор Яковлев. А, в этом смысле.

Баир Иринчеев. Они, наоборот, т.е. они в 1917 году уехали в Терийоки-Зеленогорск или в Репино-Куоккалу на дачу, чтобы в городе волнения революционные переждать, всё-таки за городом как-то спокойнее. А потом бах – Финляндия отделяется, они оказываются вообще за границей, очень… ну там были, кто не захотел вернуться в Петроград, в Россию и остался доживать свой век в Финляндии, например, Илья Ефимович Репин – он же там тоже никуда не поехал уже со своей дачи, с Куоккалы, так там и сидел.

Егор Яковлев. Да, ну у него всё было хорошо, он, царствие ему Небесное, скончался вовремя, ещё до начала войн.

Баир Иринчеев. Да. В Суомуссалми, например, люди жили настолько плохо, что когда пришла Красная Армия и начала агитировать за социализм, люди восприняли это с энтузиазмом, сказали, что вот, как-то у финляндского правительства не получилось построить нормальный социализм, ну, может быть, хоть эти смогут? Но не получилось, к сожалению, потому что да, они вступили в суомуссальскую трудовую коммуну, их всех собрали и увезли в трудовой лагерь в нашу Карелию на 200 км восточнее от их родных мест, поселили в какие-то бараки, и тут люди испытали на себе все прелести советского менеджмента: т.е. еду не привезли, это не привезли, то не привезли, и эти финские люди, финские граждане начали говорить, что если это ваш социализм, то можно нам обратно в свою финскую бедноту, потому что такую еду я и собаке бы не дал в Финляндии? Ну т.е. здесь, конечно, нужно было наоборот, конечно, какую-нибудь образцовую коммуну построить и использовать это именно в качестве пропаганды, но не получилось.

Егор Яковлев. А вот в ходе этих переговоров, предшествующих началу войны, когда Финляндия отказалась удовлетворить предложения, ну скажем так, отказалась пойти навстречу Советскому Союзу и обезопасить Ленинград путём передачи территорий, каково было состояние финского общества – ведь там же должны были идти какие-то дебаты по поводу того, что делать в этой ситуации? Были ли газеты, журналы какие-то?

Баир Иринчеев. Ну в основном, конечно, народ был настроен очень патриотично и очень антисоветски. В общем-то, первое – там не особо рассказывали о том, что происходит на переговорах, насколько я понимаю, и, конечно, риторика была очень патриотичная, что ни пяди родной земли не отдадим. Даже есть очень интересная фотография, сделанная, по-моему, то ли в Выборге, то ли в Хельсинки, где прямо на витрине магазина человек нарисовал от руки финский пейзаж и там написал, что эту землю не продаём и в аренду не сдаём. Поскольку министр иностранных дел Финляндии был Элиас Эркко, а у него в руках была газета «Helsingin Sanomat», которая на данный момент является аналогом ОРТ у нас, т.е. это самый мощный вообще канал для пропаганды, крупнейшая газета страны, он там, конечно, «зажёг». Эркко был категорически против какого-либо компромисса с Советским Союзом, т.е. он считал, что этим русским дашь палец, а они откусят по локоть, и в конечном итоге иногда эту войну называют «войной Эркко», потому что он занял очень и очень непримиримую позицию по отношению к Советскому Союзу.

Егор Яковлев. Видимо, по справедливости. Не без основания.

Баир Иринчеев. Ну, это одна из точек зрения, потому что Маннергейм, на самом деле, говорил, что знаете, мы, наверное, как-то не очень и продержимся – он знал состояние финских оборонительных сил, Финской армии, он сказал: давайте лучше договариваться. Паасикиви, в общем-то, был за то, чтобы договариваться, т.е. там были политики, которые выступали за компромисс, но они оказались в меньшинстве.

Егор Яковлев. Нет, вот интересна имена позиция социал-демократии: насколько она в этот момент могла давить на правительство? Что там случилось – она была разгромлена или она заняла вот такую про… национальную…

Баир Иринчеев. Она, скорее, заняла уже национальную позицию, более того, конечно, после 1918 года она была очень ручная, в парламенте особо больше уже и не высовывалась, потому что часть фракции же была физически уничтожена в 1918 году. Известный финский писатель Майю Лассила, написавший «За спичками», он же был убит в концлагере… в лагере, да, при непонятных обстоятельствах. Понятно, что белые сказали, что это была попытка к бегству – они всегда так говорили, когда нужно было от кого-то избавиться. Т.е. социал-демократы уже как-то умерили свой пыл.

Егор Яковлев. Т.е. вот эти истории про брошюры 1932 года, что когда-нибудь мы расправимся с буржуазией – это была такого, как бы, для внутреннего пользования, да, история?

Баир Иринчеев. Ну, скорее, была декларацией. Ну да, это, наверное, было декларативное что-то такое. 1928-го года, на 10 лет гражданской войны как раз они это выпустили. В 1939 году речь шла уже скорее именно то том, что страна наша, нам решать, что в ней делать, и не надо в наши дела вмешиваться.

Егор Яковлев. Т.е. вот эти интернационалистические классовые мотивы уже постепенно выветрились?

Баир Иринчеев. Ну, возможно, они ещё где-то были, но, с моей точки зрения, всё-таки важнее было именно то, что когда Советский Союз начал эту войну, там уже коммунисты из тюрем попросились на фронт, там были случаи, потому что они, действительно, посчитали, что это совсем неправильно Советский Союз делает, и очень интересный такой момент, что западные журналисты, которые приехали в Финляндию – их приехало аж 300 человек освещать события Советско-финляндской войны, они говорили, что мы только что же были в Испании на испанской гражданской войне в 1936 году, и там мы видели советские самолёты, те же самые СБ, И-16 видели в воздухе, это были наши, мы же были за республиканцев. Это были наши, а тут они как-то уже совсем и не наши – т.е. что вообще происходит? Это был удар именно по международной репутации – что всё-таки страна социализма, Советский Союз, и так себя ведёт по отношению к соседу, совсем как-то по-империалистически, получается. И действительно, за исключением инцидента в Суомуссалми и за исключением того, что самых буйных изолировали от общества в превентивном порядке, в общем-то, действительно, эта война стала, как сейчас говорят, наци-билдингом, т.е. они себя ощутили единой нацией, они выстояли, да, потеряли территории, потеряли людей и т.д., но самое главное, что шрамы гражданской войны были, по большому счёту, очень сильно залечены. Они не излечились окончательно, но общество, конечно, очень сплотилось в тот момент.

Егор Яковлев. У нас с тобой был интересный разговор по поводу ожиданий советской разведки: насколько я помню, ты рассказывал, что как раз советская разведка-то и предрекала некое пролетарское восстание в тылу – это правда?

Баир Иринчеев. Да, и собственно, это в листовках было, к этому призывали, т.е., действительно, есть ощущение, что появление, зарождение вот этого североевропейского скандинавского социализма просто не хотели видеть или не увидели у нас, в нашей стране, не поняли, что он уже есть, и что раскол в обществе в какой-то степени уже ликвидирован, и что финский рабочий класс в 1918 году и в 1939 году – это две большие разницы, и люди уже не находятся на грани голодной смерти, их не заставляют вкалывать 12 часов на заводах без прав, без зарплаты, без профсоюзов и прочего, т.е. всё это уже было другое. В листовках, да, постоянно говорили, что вас угнетают, что Маннергейм на этой войне зарабатывает деньги, что война эта вся не из-за вас, а война из-за империалистов и британских банкиров, помещиков, и вообще мы вам не враги, мы же наоборот вас хотим освободить – вот у нас есть армия Куусинена, Финская народная армия, есть правительство Куусинена, давайте к нам, вступайте в Финскую народную армию, и освободим Финляндию, сделаем из неё нормальную…

Егор Яковлев. Страну социальной справедливости.

Баир Иринчеев. Да-да, сделаем социалистическую республику. Но в Финляндии это было воспринято вообще по-другому - что сначала речь шла о подвижке границы вообще-то на переговорах, а тут бах – и заявляется, что уже есть новое правительство Финляндии, которое находится в городе Терийоки, т.е. уже в тылу у Красной Армии, и вот Советский Союз заявил, что это единственное легитимное правительство Финляндии, и всем, даже самому простому финскому солдату стало понятно, что если они проиграют, то…

Егор Яковлев. Куусинен из Терийоки переедет в Хельсинки.

Баир Иринчеев. Куусинен из Терийоки переедет в Хельсинки – это раз, а второе – что Куусинен отомстит, как следует, потому что Куусинен был как раз очень убеждённый финский коммунист, и в 1918 году был просто вынужден бежать из Финляндии, чтобы его не убили. И он, очевидно, был готов отомстить за поражение 1918 года. Т.е. в начале Советско-финской войны правительство Куусинена – это скорее в минус Советскому Союзу пошло, потому что финнов это очень сильно сплотило и мотивировало на борьбу, а в конце Советско-финской войны правительство Куусинена было в плюс скорее, потому что когда уже всё-таки Советский Союз решил, что давайте договариваться с хельсинкским правительством, а не с терийокским, когда финны проявляли неуступчивость, Молотов сразу говорил: давайте тогда продолжим воевать и посмотрим, что вам Куусинен устроит – Куусинен вас там распылит. Молотов такие слова говорил.

Егор Яковлев. Т.е. Молотов просто пугал их Куусиненом?

Баир Иринчеев. Да, это был козырь именно для давления на финскую делегацию.

Егор Яковлев. Ты работал с первоисточниками, скажи, как ты думаешь, что всё-таки было в этой войне первично? Вот у меня при изучении источников всё-таки сложилось мнение, что главной-то всё-таки была геополитика: задача та же самая, что была и у Петра Первого, у Александра Первого – отодвинуть как можно дальше границу от Ленинграда.

Баир Иринчеев. Да.

Егор Яковлев. А вот история с Куусиненом, условно, с советизацией Финляндии – это уже если получится, запасной вариант. Получится – хорошо, не получится – всё равно, главное – отодвинуть границу.

Баир Иринчеев. Мне кажется, всё-таки после 30 ноября 1939 года Советский Союз настолько резко взял курс на то, что мы решаем эту проблему военным путём и мы разрываем все контакты с правительством в Хельсинки, мы с ними не контактируем, мы признаём только правительство Куусинена, всё-таки то, что уже было принято решение именно на… когда они не договорились в Хельсинки с правительством в октябре и ноябре, что раз с этими не договорились – ну тогда меняем правительство Финляндии таким вот силовым путём. Ну, это нормальная история, по-моему, сейчас это тоже делают, только сейчас это не так вот в лоб, а путём…

Егор Яковлев. Янукович нелегитимен. Это примерно то же самое же было, да?

Баир Иринчеев. Ну да, вот да, это из той же серии, только это всё делалось путём организации каких-то беспорядков в стране, потом вдруг к власти приходят люди, у которых есть запасной аэродром в Америке где-нибудь, или там американские паспорта, американские жёны-мужья, родственники и т.д.

Егор Яковлев. Но мой вопрос был немного о другом: как мне кажется… точнее, скажем так, у меня никаких сомнений, что сам этот процесс был запущен именно по геополитическим, а не по идеологическим причинам.

Баир Иринчеев. Не, изначально речь шла именно о том, что нужно отодвинуть границу. Нет, это понятно, что это не было предлогом для того, чтобы сорвать переговоры, взять и захватить всю Финляндию – нет, речь шла именно о том, чтобы договориться мирным путём, потому что у Советского Союза было очень много других дел помимо Финляндии.

Егор Яковлев. Это правда. Но тут вот Эркко…

Баир Иринчеев. Вот, и на Дальнем Востоке, и на юге, и где угодно вопросов было много.

Егор Яковлев. Самое главное - на западе.

Баир Иринчеев. Да, на западе. Поэтому, собственно, и отодвижение границы от Минска, т.е. поход в Западную Белоруссию и в Западную Украину – это та же самая история, потому что мы говорим очень много о Ленинграде, а мы забываем о Минске, что там ситуация была абсолютно такая же – граница в 40 км, тоже у нас есть какой-то укрепрайон на границе, но слишком близко граница к столице Белорусской союзной социалистической республики. То же самое – отодвигаем границу, потому что было понятно, что немцы сейчас Польшу раскатают, чтобы они не оказались в 40 км от Минска на стартовых позициях. Абсолютно та же ситуация, что с Финляндией. Т.е. речь шла о том, что границы нужно отодвинуть, к сожалению, это получилось только через военную операцию, через заявление правительства Куусинена, возвращение к переговорам с хельсинкским правительством в Финляндии после того, как появилась опасность, что в войну вступят Великобритания и Франция на стороне Финляндии, и закончилось всё мирным договором 1940 года, который для Финляндии оказался гораздо менее выгодным, чем то, что Советский Союз предлагал на переговорах в 1939 году. Ни город Выборг, ни город Кякисалми, нынешний Приозерск, ни Сортавалу, ни Лахденпохью, ни Питкяранту – ничего этого Советский Союз не требовал, речь шла о том, чтобы границу отодвинуть только за Зеленогорск, примерно до Приморска нынешнего, т.е. финского Койвисто. Но раз не получилось по-хорошему, то получилось по плохому, и Советский Союз забрал у Финляндии гораздо больше, чем планировал. Но для того, чтобы сказать, такой дать явный сигнал Финляндии, что всё, вопрос закрыт, мы хотели этот вопрос решить по-хорошему, не получилось – мы его решили по-плохому, Советский Союз Финляндии вернул район Печенги-Петсамо, который им отошёл в 1920 году.

Егор Яковлев. Который, я бы сказал, они захватили в 1920 году.

Баир Иринчеев. Ну они просто, да, воспользовавшись ситуацией, собственно, он им никогда не принадлежал, но это стратегически важное место – выход к морю, никелевые рудники, там всё хорошо. Они это у нас взяли в 1920 году, во время войны 1939-40 года эта территория была занята нашими войсками, но наши его отдали обратно в качестве жеста доброй воли, сказали, что да, вот получилось плохо для обеих сторон…

Егор Яковлев. В Советском Союзе много никеля.

Баир Иринчеев. … но в качестве жеста доброй воли мы вам это отдаём обратно, и давайте дружить. Т.е. всё, Московский мирный договор 1940 года закрывает все наши претензии к Финляндии.

Егор Яковлев. А вот советская дипломатия после 1940 года нацеливалась на то, чтобы сделать Финляндию своим каким-то союзником или хотя бы нейтральным государством? Т.е. какие-то сигналы шли из Москвы?

Баир Иринчеев. Ну да, попытались создать Общество советско-финской дружбы… только что закончилась война вообще-то, и тут вообще-то Выборг только что забрали, и вообще тяжёлые потери Финской армии и т.д. – а тут «давайте дружить». Понятно, что в Финляндии всё это было воспринято в штыки, и сам Московский мирный договор 1940 года, если Советский Союз его воспринимал, как закрывающий все вопросы между СССР и Финляндией, то финны наоборот его рассматривали, как временный и вынужденный позорный, свинский мир, который они подписали только с пистолетом, приставленным к голове. И из-за этого противоречия у нас получилась следующая война, когда финны вошли уже в орбиту нацистской Германии, финны прекрасно были осведомлены о плате «Барбаросса», и более того, они являлись его частью. Но об этом, об участии финнов в блокаде Ленинграда, что они планировали в 1941 году, что они планировали в 1942 году, как резко поменялся финский курс после Сталинграда и т.д., нужно вообще записывать отдельную передачу и писать отдельную книгу, скорее даже не книгу, а сборник документов. Но суть в том, что Финляндия выступила против Советского Союза, 26 июня 1941 года объявила войну, что Советскому Союзу было крайне невыгодно – получить ещё такой протяжённый, очень сложный фронт от Ленинграда и до той самой Печенги на севере. Конечно, было бы хорошо, если бы Финляндия не воевала, и советская дипломатия через наших союзников, причём в тяжелейшее время – в ноябре 1941 года, когда Черчилль там уже писал Сталину письма – помнишь это письмо, что «готов встретить вас в любой точке вашей страны или мира» - как-то так было написано, что «ну вы там держитесь». Т.е. это был такой явный намёк, что пора бы…

Егор Яковлев. «Хорошего настроения»…

Баир Иринчеев. Нет, там был намёк такой, что, наверное, пора вам уже валить из Москвы куда-нибудь туда, в сторону Урала. Но Сталин ответил очень жёстко, сказал, что «приезжайте в Москву, поговорим, и мы союзники, а вы до сих пор не объявили войну Финляндии. Я считаю, что это неприемлемое положение дел, поэтому давайте как-то это решать». И действительно, таким образом Советский Союз пытался дипломатическими путями финнов вывести из войны уже тогда, но тогда финны были полны надежд, что Германия победит, и понятно, что им увещевания Черчилля и увещевания Великобритании были абсолютно неинтересны.

Егор Яковлев. Да, здесь надо опять вернуться к нашему регулярному разговору о переходе старой границы, мы уже об этом говорили – и я, и Баир, но поскольку Карфаген должен быть разрушен, то надо повторить об этом ещё раз. Любопытный факт: ведь Уинстон Черчилль адресовал Карлу Густаву Маннергейму письмо с самой радушной, тёплой просьбой не переходить старую границу, взять только те территории, которые Финляндия потеряла по результатам Советско-финской войны, остановиться на старой границе и никуда дальше не идти. Но Карл Густав Маннергейм ответил дипломатичным отказом, и в результате как раз этого отказа и реального перехода старой границы Англия и объявила войну Финляндии, поскольку лишилась каких-то моральных причин этого не делать.

Баир Иринчеев. Да, фактически так и получилось.

Егор Яковлев. Т.е., дорогие друзья, Англия объявила войну Финляндии именно потому, что Финляндия перешла старую границу на всём её протяжении.

Баир Иринчеев. Не на всём протяжении, там есть маленькие кусочки, но это отдельно придётся разбирать каждый километр, наверное, границы. В районе жилого комплекса Дюны нынешнего они не перешли границу, т.е. кусок примерно 1, 5 км шириной от залива и до нынешнего шоссе.

Егор Яковлев. Но Черчилль про это не узнал.

Баир Иринчеев. Но суть в том, что, действительно, если 2 страны являются союзниками, и третья страна находится в состоянии войны с одной из них, то союзник обязан объявить войну. Т.е. раз мы союзники, он обязан объявить врагу своего союзника тоже войну. Понятно, что это было такое…

Егор Яковлев. Это не всегда так, сразу скажем, что…

Баир Иринчеев. Ну, понятно, что не всегда – американцы, например, вообще не объявляли Финляндии войну, хотя наши тоже на них очень сильно давили.

Егор Яковлев. Советский Союз тоже не объявлял войну Японии - … пример.

Баир Иринчеев. Да, это был как раз хитрый размен, что когда Сталин заявлял США: почему вы не объявили войну Финляндии? Мы же воюем, смотрите, вот Великобритания уже объявила, а вы что-то всё упираетесь и даже посла своего не отозвали из Хельсинки. США отозвали своего посла из Хельсинки 30 июня 1944 года, т.е. он всю войну там просидел, дипломатические отношения не прерывались.

Егор Яковлев. Ну что, может быть, имело тоже свою пользу, потому что через американского посла шло определённое зондирование.

Баир Иринчеев. Он там, собственно, и свои интересы очень сильно соблюдал, т.е. американцы в Москве и американцы в Хельсинки говорили совсем разные вещи. Но суть в том, что когда советская сторона говорила американцам: а почему вы не объявляете войну Финляндии? Американцы отвечали: а почему вы не объявляете войну Японии, потому что тоже они уже на нас напали, у нас там идёт полномасштабная война, очень тяжёлая, на Тихом океане, а вы что-то как-то не торопитесь. Давайте, выходите из Договора о ненападении с Японией, объявляйте им войну, и тогда мы объявим войну Финляндии. Но такой размен для советской стороны был абсолютно невыгоден, потому что было понятно, что никакой американский авианосец не приедет к Хельсинки и не будет его бомбить, а нашим придётся с японцами воевать очень и очень серьёзно. Кстати, в этом видение руководства Советского Союза, что даже для такой страны, как Советский Союз, на 2 фронта воевать просто не надо, это слишком тяжело и чревато.

Егор Яковлев. Правильно, вот одна страна регулярно воюет на 2 фронта, и регулярно проигрывает…

Баир Иринчеев. Да, там всё-таки не было вот этого какого-то бахвальства или такого снобизма, что да мы сейчас всё равно…

Егор Яковлев. Тут сложно иметь какое-то бахвальство, скажем, в декабре 1941-го.

Баир Иринчеев. Так точно.

Егор Яковлев. И осенью 1942-го тоже.

Баир Иринчеев. Да. Но действительно, суть в том, что объявление войны Великобританией Финляндии – это был серьёзный такой вот удар по…

Егор Яковлев. Да, но видишь, я хотел сакцентировать внимание на том, что Великобритания объявила Финляндии войну как раз потому, что она перешла старую границу.

Баир Иринчеев. Да, и собственно, далеко очень перешла, вообще-то, дошла до Медвежьегорска, Петрозаводска, Олонца, Подпорожья, чуть не взяли Лодейное Поле. Т.е. адепты мифа о непереходе старой границы абсолютно игнорируют то, что случилось в Карелии. Т.е. это за Ладожским озером далеко, это, как бы, не касается нас, не касается Ленинграда – это абсолютно не так, это очень всё связано, потому что если бы немцы и финны замкнули кольцо блокады в районе Лодейного Поля, то не было бы никакой Дороги Жизни, и город бы погиб.

Егор Яковлев. Я так понимаю, что основная дипломатическая активность шла через англичан между СССР и Финляндией, да?

Баир Иринчеев. Через Швецию традиционно, Швеция же нейтралы, поэтому дипломатические отношения… т.е. всегда министр иностранных дел Швеции и посол Советского Союза в Швеции Александра Коллонтай традиционно были таким каналом, через который можно было как-то хотя бы связаться и прозондировать почву. Что случилось у нас после Тегеранской конференции, на которой Рузвельт, Черчилль и Сталин подробно обсудили, что мы делаем с Финляндией: ну, они обсудили там не только Финляндию, они вообще всё послевоенное мировое устройство, европейское устройство, скажем так, обсудили впервые очень подробно. И действительно, там Рузвельт задал Сталину вопрос: что мы можем сделать для того, чтобы Финляндия вышла из войны? Это, напомню, ноябрь-декабрь 1943 года, т.е. уже и Курская битва отгремела, уже и Украину освобождают, уже как-то видно, что у немцев всё совсем плохо. И плюс, конечно, самое важное, что нужно было обсудить на Тегеранской конференции – это высадку в Европе и летнюю кампанию 1944 года. Впервые страны-союзницы собрались, чтобы удары военные наносились скоординированно, одновременно и на западе, и на востоке. Т.е. очень много говорили про «Оверлорд», про вторжение западных союзников в Нормандию, и действительно, если мы посмотрим: в общем-то, наши сталинские удары пошли фактически синхронно с «Оверлордом» - как раз Выборгско-Петрозаводская наступательная операция и операция «Багратион», освобождение Белоруссии – это же тоже, это всё июнь 1944 года. Но вернёмся к Финляндии: Сталин сказал, что нас вообще-то устраивает мир 1940 года, т.е. мы готовы замириться с Финляндией хоть сейчас, но условия такие: границы 1940 года, официальный разрыв с нацистской Германией, интернирование немецкой группировки на севере Финляндии и компенсация за то, что вы учинили в Карелии – вот все наши требования, готовы мириться хоть сейчас. Западные лидеры Рузвельт и Черчилль попытались отговорить Сталина от того, чтобы наложить на Финляндию какую-то контрибуцию, потому что Черчилль Сталина начал троллить, говорить: а как же вы там во время гражданской войны и вообще на закате Первой мировой войны говорили – мир без аннексий и контрибуций, это, по-моему, вы же говорили, большевики? Сталин оценил шутку, улыбнулся и сказал: вы знаете, я с тех пор стал консерватором, поэтому я считаю, что финны должны заплатить.

Егор Яковлев. Тоже затроллил в ответ?

Баир Иринчеев. Да.

Егор Яковлев. Хорошо. Ну вот мы подошли к очень интересной теме.

Баир Иринчеев. Да, и вот, собственно, почему не удалось договориться с финнами весной 1944 года, почему пришлось снова пролить много крови - потому что там началась очень интересная дипломатическая игра.

Егор Яковлев. Уважаемые зрители, в следующий раз мы с Баиром обсудим вопросы дипломатических коллизий 1944-45 годов, связанных с Финляндией, а если вам понравилась наша беседа, и возникли какие-то вопросы, пишите, пожалуйста, их в комментариях. А если вы хотите узнать ещё что-то по теме советско-финских отношений, тоже пишите в комментариях, мы постараемся рассказать об этом сами или найти других специалистов, которые расскажут об этом лучше нас. Спасибо за внимание.

Баир Иринчеев. Да, спасибо большое. Любые комментарии читаются, и ценные комментарии…

Егор Яковлев. И мы стараемся на них отвечать.

Баир Иринчеев. Ценные комментарии принимаются к сведению. Опять же, тему 1917 года, гражданской войны в Финляндии только начинают изучать, поэтому об этом будет отдельно к 100-летию всех этих событий. Да в общем-то, пишите о любых темах, которые интересуют, не только связанных с Финляндией, и с другими странами тоже, будем стараться найти специалистов, потому что я занимаюсь в основном Северо-Западом, битвой за Ленинград, Финляндией и, может, Швецией в какой-то степени, очень небольшой. Так что будем очень благодарны за отзывы, отклики. Спасибо большое.

@темы: Выборг, история, видео, Россия, Карелия, Германия, Швеция, РИ, Петербург, Финляндия, Ленинград, Британия, СССР, Англия, США, политота, СМИ

---

18.03.2017 в 20:48

Пишет  Taho:

Богатырь Добрыня Никитич как жертва супружеского насилия
Русские былины еще ждут своей правильной экранизации, в стиле иностранного сериала "Викинг", "Игры престолов" и проч. Драмы и крови в них хватит на много серий; есть также и сильные женские образы.
Вот, например, жена богатыря Добрыни Никитича, которую звали Настасья Микулична.




ДЕТСТВО ГЕРОИНИ.

О маме Настасьи Микуличны ничего не известно (небось, довели человека), зато папой у нее был богатырь Микула Селянинович.
По профессии он был великан, а особой приметой у него было "пахарь".
Судя по формату фигуры Микулы Селяниновича, за один рабочий день он спокойно мог вспахать всю Псковскую область.

Микула обладал такими скиллами, что создатели отечественного блокбастера "Защитиники" зря не сплагиатили.
Так, в барсетке на поясе он носит, как выражаются былины, "тягу земную" -- очевидно, какой-то магический артефакт, заговоренный магией Архимеда. Сумочку это ни один другой богатырь приподнять не может, нормальные люди тем более, даже барсеточники.

Константин Васильев (извиняйте за автора). Встреча Вольги и Микулы Селяниновича.


Как-то к мирно пахавшему Микуле пристали проезжавшие мимо на гелендвагенах богатырь Вольга и его дружина. Они начали докапываться до Микулы с дурацкими вопросами. Кончилось тем, что они попытались всей братвой выворотить его плуг, но не смогли. А Микула взял его одной рукой с легкостью и забросил за куст (придавив гигантским плугом затаившихся там в засаде гаишников, так что Вольге в общем был профит).

Иван Билибин. Вольга и Микула Селянинович


Короче, при таком папашке Настасья Микулична и сестра ее Василиса Микулична, сами понимаете, кисейными барышнями вырасти не могли. Отец воспитывал их как хлопцев -- учил не плакать, когда бо-бо, ставил мультфильмы про трансформеров и могучих рейнджелов и учил разбирать пулемет.
Ну и одевал, соответственно, как правильных пацанов -- в кольчугу, шлем, щит, Guerlain pour Homme.

ВСТРЕЧА С БУДУЩИМ МУЖЕМ

Так что выросла Настасья настоящей амазонкой.

Вообще в школе этого не преподают, но амазонок в наших былинах чортова прорва: Настасья Микулична, Василиса Микулична, Настасья Королевична, Златыгорка, некая Ильинична, Савишна, Марья Моревна и т.д.

Сергей Соломко. Настасья Королевична


Они, как и положено амазонкам, шлялись в степях в полном вооружении, грабили и убивали, разве что не насиловали.

В былинах их называют славянским словом "поляница" -- от ратного (степного) поля, куда они выезжали "поляковать" (это устарелое слово реально значит "ехать на войну, на бой". Наверно, сродни глаголу "мышковать" -- охотиться на мышей...).
Причем слово "поляница" намного старше слова "богатырь", которое пришло в нашу речь из тюркского языка (поэтому некоторые делают вывод, что богатырши по факту появились раньше богатырей).

Герл пауэр!

Еще поляницы вместе с богатырями пировали на торжественных обедах у князя киевского Владимира Красное Солнышко.

Андрей Рябушкин. Пир богатырей у ласкового князя Владимира.


С реальными амазонками из древнегреческих мифов славянских былинных поляниц связывает не только модус операнди и стиль гардероба, но и тупо -- ареал обитания. И те и другие тусили в степях Причерноморья.

Фольклористы даже выдвигают версию, что в обоих случаях идет речь об одних и тех же воительницах -- освобожденных женщинах Скифо-Сарматии, которые (тут кивают на женские захоронения в курганах с полным комплектом вооружения), реально существовали, реально мочили мужиков вокруг и поражали соседние народы подобным экономически выгодным образом жизни.

Николай Рерих (звиняйте за авторство). Настасья Микулична
(автор рисует ее именно в образе скифско-сарматской женщины).


Итак, как-то раз выехала Настасья Микулична в полном комплекте вооружения в степь поляковать.
По совпадению, ровно с той же целью в означенную же географическую локацию отправился знаменитый богатырь Добрыня Никитич.

Виктор Васнецов. Бой Добрыни Никитича с семиглавым Змеем Горынычем


Вообще, такие интересные квесты, как убить дракона (Змей-Горыныча) или спасти принцессу (царевну) богатырям выпадали нечасто. По былинам складывается впечатление, что обычным, повседневным их занятием было шляться по району и приставать ко всем встречным с вопросом "ты меня уважаешь?", сорри, с предложениями "меряться силушкой".

Вот и тут, завидев поблизости хорошо вооруженного всадника, Добрыня Никитич подскакал к этому совершенно незнакомому человеку и повел себя как гопник. Не говоря ни слова, даже не попросив закурить, он подскакал к ней сбоку (то есть подло, со спины) и врезал дубинкой по голове.

Что характерно, наша отечественная Red Sonja вообще этого нападения не заметила, внимания не обратила.

Вардгес Суренянц. Женщина-рыцарь. 1909


-- Непорядок, -- подумал Добрыня, -- Что это моя strength так упала богатырская? Неучто я забыл денег на аккаунт опять закинуть?

С целью проверить, не мерещиться ли ему, Добрыня подскакал к крепкому дубу, на свое несчастье росшему неподалеку, и врезал по нему той же дубинушкой. Дуб раскололся на щепочки (жалко дерево, оно еще Пушкина помнило).

-- Порядок! Но почему не сработало?!

Еще раз подскакал Добрыня к Настасье Микуличне. Дождался, когда они окажутся вне зоны действия дворовых видеокамер и опять врезал ей по голове дубиной, еще сильнее прежнего.

Н.М. Кочергин. Настасья Микулична. До 1967.


Но на дочь великана-пахаря, закаленную в лучших додзё своей родины, это опять произвело нулевой эффект.
Правда, тут она все-таки заметила, что "кто-то копошится возле ее лица" (так некоторые еще называют поцелуи).

Настасья Микулична обернулась, удивилась, и говорит:
— Я думала, что меня комарики покусывают, а это богатырь дерется!

Илья Репин. Поляница удалая.


Не успел Добрыня отреагировать на это хамское замечание по-джентльменски (то есть еще одним ударом по голове), как Настасья Микулична взяла инициативу в свои руки.

(Далее описание событий теряет правдоподобие: либо тут была применена сильная магия, либо имеет место когнитивное искажение показаний очевидцев).

Былина гласит:
"Взяла Настасья Добрыню за русые кудри, подняла одной рукой, спрятала в карман вместе с его конем."

Андрей Рябушкин. Настасья Микулична


С одной стороны, она конечно дочь великана, поэтому тоже может быть масштаба А1, а то и А0, вместо стандартных А4. Таким в карман нормального человека закинуть действительно просто.
Но если она тоже великанша, то как же Добрыня бил ее дубинкой по голове (до свадьбы; а после свадьбы -- все остальное)?

Может, она магически увеличилась, чтобы совершить означенную процедуру похищения богатыря Добрыни (кстати, ценный заложник ради выкупа, родной дядя князя Владимира Красное Солнышко, ну, знаете, такой, не моется, его еще Данила Козловский недавно сыграл)?
Но русские былины вообще за плагиатом сюжетных ходов из "Алисы в Стране Чудес" не замечены.

Я предполагаю, что она его банально перекинула через седло коня, применив веревку методом а-ля "Анастейша Стил знакомится с неведомым миром сибари". А Добрыня либо потом соврал, преуменьшая свои возможности спастись, либо действительно настолько перепугался, что у страха глаза велики в прямом смысле случились.

Извините, опять Константин Васильев.
"Настасья Микулична".


Тут конь Настасьи Микуличны взмолился (тогда у всех непарнокопытные были говорящие, это сильно помогало увеличивать размер рукописи по количеству знаков и, соответсвенно, влияло на гонорар аэдов и гусляров):

— Пожалей меня, Настасья Микулична, не могу больше возить тебя с богатырем да еще коня богатырского!

Вынула богатырша Добрыню из кармана и говорит:

— А вот я посмотрю на богатыря, как он мне понравится: если старый да нехороший — так голову ему срублю, а молодой да пригожий — так замуж за него выйду.

К счастью для Добрыни, он был вполне симпатичен (причем несмотря на отсутствие в тогдашнем Киеве приличных барбер-шопов).

Виктор Васнецов. Три богатыря (фрагмент) - Добрыня Никитич.

Так что Настасья Микулична взяла его в мужья.

Впрочем, в браке, начавшемся с попыток нанесения тяжелых черепно-мозговых травм женщине и низведения самооценки мужчины до полного плинтуса, они жили не так уж чтобы счастливо (почти сразу Добрыня свалил в загранкомандировку, и не возвращался оттуда много лет).

Но это совсем другая история, и может, я ее когда-нибудь расскажу.

А в мультиках студии "Мельница", франшиза "Три богатыря", усе врут.
Проппа они явно не читали. И Рыбакова.



(с)

@темы: картинки, М+Ж, история, литература, живопись, сатира и юмор, сказки и были, сказки и фольклор, мифы и легенды

---

О первом покушении на царя.

Д.Ю. Я вас категорически приветствую. Павел, добрый день.

Павел Перец. Привет, привет.

Д.Ю. Снова богато?

Павел Перец. Да, я прошу прощения за такой раздрай. К сожалению, на каждой нашей встрече будет такая история. Потому что информация черпается из разных источников. Как текстов, так и визуальных. Это, в общем-то, одна из особенностей гида-экскурсовода. О чем мы сегодня, собственно, поговорим. В прошлый раз мы очень подробно обсудили начало терроризма в России, выяснили, что он начался в Москве. Сегодня мы поговорим про кружок ишутинцев в Москве. Про покушение Дмитрия Каракозова на Александра II. И, как это ни парадоксально, про великого поэта Некрасова, потому что в связи с этим случилось одно событие, актуальность которого, как мне кажется, мы можем наблюдать даже сейчас. В связи с рядом таких явлений, как, например, гражданин и поэт, небезызвестный тебе тандем. Каким образом это касается покушения Дмитрия Каракозова, поверьте мне, касается. И это мы скоро выясним. А если говорить про географические объекты, то это будет Трубная площадь в Москве. В Петербурге это будет Площадь Восстания. Ну, и, естественно, Летний сад. Вот это такое “интро”.

Д.Ю. Заинтриговал. Так.

Павел Перец. Я не буду всякие там прелюдии, “почему?”, “зачем?”. Вот эти исторические, там отмена крепостного права. Я уже в прошлый раз показал, что крепостное право отменилось, и тут же возникли желающие этого гадкого царя... Пусть пока на словах, но “глаголом жги сердца людей”, как известно. Сегодня мы и увидим наглядно, как это случилось. Начать нужно, опять-таки, не с Петербурга, а с Москвы, где была группа студентов. Как ты знаешь, это и сейчас наблюдается, в дореволюционной России была система, так называемых, землячеств. То есть, если люди приезжали из каких-то там городов или областей... По такой же системе делились работнички, там, из ярославской области и так далее. У них у всех была специализация. Одни лед кололи на Неве, другие торговали чем-то.

Д.Ю. Вот ярославские, например, работали официантами. Массово.

Павел Перец. Да. Но я хочу удивить некоторых. Самыми ценными официантами, знаешь кто были?

Д.Ю. Нет.

Павел Перец. Татары.

Д.Ю. Почему?

Павел Перец. Потому, что они самые чистоплотные. У того же Льва Николаевича Толстого, на которого я буду ссылаться, потому что я его сейчас читаю, тоже в “Анне Каренине” официант татарин. В Москве был такая группа студентов из города Пензы. Ныне известной тем, что там жил “великий деятель современной культуры” Павел Воля. А вот до него...

Д.Ю. Были другие студенты.

Павел Перец. Да. Другие студенты. В КВН они не играли, КВН тогда не было, но занимались другими вещами. Среди этих студентов были, как тогда принято говорить, были “коноводы”. Я уже говорил, что была отменена бесплатное обучение в университетах, и это очень многим подкосило крылья. И, соответственно, была такая группа пензенских студентов, которая училась в Москве. Среди них выделялся человек по фамилии Ишутин, о котором мы сегодня будем говорить. И у него был двоюродный брат, Дмитрий Каракозов. Дмитрий Каракозов сначала учился в Казани, потом переехал в Москву. Совершенно разные есть характеристики этого человека, но об этом мы поговорим позже. Начнем мы, на самом деле, пока не с них, а с того, где они любили собираться. Если мы представим себе современную Трубную площадь в Москве... Вообще Москва очень проста, центр Москвы, для тех, кто не живет в городе. Сначала идет такое полукольцо, это Бульварное кольцо, которое на самом деле не кольцо, оно “подкова”. Это стена бывшего “Белого города”. Затем идет Садовое кольцо, это стена “Земляного города”. Садовое кольцо, это реально кольцо. Я крайне рекомендую всем гостям столицы в субботу или воскресенье сесть там на троллейбус “А” или “Б” и проехаться по кольцу. Это такой отличный туристический маршрут, все увидите, можете ездить там хоть до потери сознания. Я последний раз сам так сделал. Правда сейчас там троллейбус ремонтируют, там сейчас автобус ходит. И, соответственно, так вот идут улицы. Улицы, которые идут от Кремля, одна из них называется Неглинная.

Там раньше текла река Неглинка, она выходила на Трубную площадь. Несложно догадаться, почему она так называется, потому что Неглинку в свое время забрали в трубу, из-за обильных дождей она разливалась и все это прекрасное содержимое, так сказать, оказывалось на поверхности. Ну, а основной коллектор находился на Трубной площади, ее забрали в трубу. И было в Москве несколько злачных мест, одно из них называлось Хитровка, второе, это Трубная площадь, которая, на тот момент, выглядела следующим образом. Это вот, если мы смотрим с Рождественского бульвара, я картинки потом тебе дошлю. Вот так вот Рождественский бульвар, сюда идет Неглинная улица, вот еще один отличный взгляд с Рождественского бульвара. Вот так это тогда выглядело. Ну, также Трубная площадь славилась рынком, который там происходил, выглядело это вот так. То есть масса людей. Я прошу обратить внимание на этот дом, потому что сейчас мы про него будем говорить. Сейчас его нет, сейчас на его месте “наикрасивейшее, наистекляннейшее произведение лужковского искусства”, бар и куча всяких офисов. Там был птичий рынок, и торговали цветами. С этим птичьим рынком тоже масса историй связана. Например, птиц раньше действительно очень любили покупать. У купцов еще была, у некоторых, манера, это называлось “продать птичку на Ваганьково”. Чтобы покупатель приходил к тебе чаще, ты достаешь птичку, но перед тем, как ему отдать, ты ей сжимаешь под крылышками тельце, у нее происходит внутреннее кровоизлияния и она живет буквально один-два дня, после чего умирает. После чего покупатель приходит к тебе еще раз. Поэтому опытные покупатели предпочитали сами птичек из клеток доставать. Ну, а от Неглинной площади дальше идет Цветной бульвар. Цветной бульвар, он, стал таким не сразу. Сначала там были деревья, но затем, по приказу вот этого замечательного человека, это Закревский, губернатор Москвы, у него была известная жена, Закревская...

Поскольку там собирались проститутки, шулеры и прочее, он издал приказ... Из-за деревьев очень осложнено наблюдение за этими “прекрасными” людьми. Деревья все вырубили, бульвар переименовали в “Цветной”. И вот в этом доме, который одним торцом выходил на Цветной бульвар, а другим на Трубную площадь, а третьим на, так называемую, Грачевку... Грачевка, это нынешняя Трубная улица, а раньше она называлась либо Грачевка, либо Драчевка. Драчевкой она называлась не в связи с определенными действиями, о которых некоторые интеллектуально нагруженные граждане могут подумать. Там либо драли зерно, то есть чистили. Либо, по еще одной версии, “драчи”, это были такие шипы, которые кидали под копыта коннице. А Грачевкой она потом стала, потому что там, вроде как, изготовляли “Грачи”, это ядра для мортир. Потом она стала Трубной улицей. Так вот, в этом замечательном доме располагался трактир “Крым’. Он был трехъярусным. Третий этаж, второй этаж – бельэтаж, и был подвал. Как пишет Гиляровский, известный бытоописатель Москвы, Хитровка, там же были свои трактиры, один из них назывался “Каторга’, ничего не меняется в блатном мире. Так вот, “Каторга” была пансионом благородных девиц по сравнению с трактиром “Крым”. В этом трактире “Крым” собиралась, естественно, всякая шушера и прочее, но там были еще привилегированные помещения. Одно из них называлось “Ад”, а второе “Преисподняя”. Там, соответственно, работали “Адовы наковальни”, это у них называлось “тырбанка слама”. “Тырбанить слам”, это делить награбленное на том жаргоне. Там были свои законы, например, была продумана система, что если люди играют в карты и кто-то кого-то пытается обмануть и срочно выбежать, то в дверном проходе помещали такие палочки, которые передвигали периодически, когда ты выбегал...

Д.Ю. То далеко не убегал.

Павел Перец. Да. Это место выбрала для себя группа студентов, чтобы там собираться. Инкогнито. Сначала они организовали общество взаимопомощи. Это распространенная была практика, когда студенты собирались, коллективно работали, вместе открывали переплетные мастерские. Или там воскресные школы... А потом Ишутин сказал: “А давайте мы сделаем революционную организацию”. Название у нее было “организация”. А затем, в недрах этой организации, была попытка создать общество “Ад”. Здесь надо уже перейти к кое-каким источникам информации. Кстати, по поводу Трубной площади и Рождественского бульвара, хочу показать одну картинку известную. Это картина “Тройка”, из серии “какую Россию мы потеряли”. Художник Перов явно писал ее на “пиндосские” деньги, не иначе. Кстати, с “пиндосами” мы были тогда большие друзья. Русофобская картинка, мы же знаем, что тогда молочные реки в кисельных берегах. Так вот, эти несчастные дети тянут эту бочку как раз от Трубной площади по Рождественскому бульвару, а это стена Рождественского монастыря. Напротив него, характерная черта этого места, там был бордель, который называли “святые номера”.

Д.Ю. Дети везут воду?

Павел Перец. Да. Там жуткая история была. Связанная с мальчиком этим, по центру. Он умер, потом мама приходила к художнику, он ее привел в Третьяковку, она упала на колени... Он ей специально личный портрет ее сына написал. Жуткая история. Но, на самом деле, ничего нехарактерного в этой истории для того времени нет. Увы. Поэтому, я очень рекомендую ходить в Третьяковскую галерею и в Русский музей, там все наглядно про быт наших священнослужителей есть...

Д.Ю. Напитываться русофобией.

Павел Перец. Да. Напитываться русофобией. Там, как мы знаем, все придумано. Так вот, сейчас мы уже переходим к неким непосредственным источникам информации. В 1932 году вышла книжка, которая называлась “Чернышевский и его сподвижники”, она как-то по-другому называлась, но суть об этом. Там были собраны документы, определенные воспоминания. Например, там были опубликованы воспоминания человека, которого звали Земфир Константинович Ралли. Дело в том, что в этой книге, которую я не перестаю рекламировать и которую я цитировал в прошлый раз, Олег Витальевич Будницкий, он цитату из этой книги привел. И привел он ее в определенном контексте, потому что звучит она следующим образом: “В кружке этих людей” – ишутинцы имеются в виду, – “как и во многих кружках того времени, говорилось, что следовало уничтожить этого государя за пресловутое освобождение крестьян, которое затормозило революцию в России. Это последнее было общим мнением почти всей интеллигенции. Каракозов был приверженцем этого мнения, которое, однако, редко высказывал среди своих интимнейших друзей.” Это пишет современный историк, господин Кливенский, который, соответственно, писал вступительную статью к этим воспоминаниям, поскольку речь идет про 30-е годы XX века. Он, естественно, написал: “Заслуживает внимания рассказ Ралли о широком распространении перед 4 апреля террористических настроений среди студенчества и, вообще, среди интеллигенции. Пусть даже дело шло не столько о настроениях, как о склонности поболтать.” Не буду все здесь читать. Господин Кливенский пишет: “Это совсем неправдоподобно, даже если помнить, что дело идет о простых разговорах.” То есть, здесь мы видим конфликт исторических концепций, потому что Будницкий приводит это как доказательную базу, а Кливенский ее опровергает, ну не могла интеллигенция так говорить. Более того, дальше, поскольку Ралли пишет, что, в общем и целом, рабочим и крестьянам было глубоко плевать и они были исключительно ориентированы на царя-императора. И, более того, среди рабочих были распространены черносотенные настроения. Ну, а, поскольку мы знаем, революцию сделали пролетарии, а пролетарии априори не могут любить царя, господин Кливенский пишет, что утверждения о том, что эти рабочие там думали, надо подвергать резкой критике. То есть, это такая практика Советской историографии, когда дается источник информации, абсолютно правдивый, ну, я имею в виду неискаженный, но перед этим обязательно разъяснительная работа проводится с читателями.

Это особенно касается всяких источников информации, типа воспоминаний Сергия Юльевича Витте, которые очень любили в Советском Союзе, но обязательно снабжали определенными комментариями. Так вот, этот Ралли пишет про ряд историй. Это, чтобы вы понимали про контекст, в какой среде это все рождалось. Ну, во-первых, эта цитата, что надо уничтожить царя. А дальше он пишет: “Был в Москве некий князь Глинглияд, страшный алкоголик, шатавшийся среди студенчества. Пропадавший целыми месяцами по кабакам и трущобам, спавший летом в кустах по бульварам и живший подаянием от купцов. Этот князь и был проповедником латинской фразы убийцы Линкольна” - тогда ходила фраза убийцы Линкольна о том, что “смерть тиранам”. Дальше господин Ралли пишет: “Вообще говоря, молодежь того времени прекрасно знала, в России рабочие упорно связывали с верой в царя все свои надежды на будущее”. Это одна из ключевых фраз, мы к ней будем возвращаться, когда будем говорить о хождении в народ. “Рабочие и крестьяне смотрели крайне враждебно на студентов, которых считали поляками и бунтовщиками.” Это сущая правда, так оно и было, они их называли не студенты, а “скубенты”. Дальше он пишет о том, что на самом деле, все эти разговоры, которые шли в кружке ишутинцев, были не более чем разговорами. Что, опять-таки, не верно, о чем я скажу дальше. Также господин Кливенский пишет: “Дмитрий Каракозов, больной психически, умирал под пыткой профессора Эсдикауэра и зверя Муравьева”. Было распространено мнение, что Каракозов психически больной, есть масса источников, что он алкоголик и лечился от алкоголизма. Что он наркоман, потому что при аресте у него нашли пакетики с морфием. И что его пытали зверски. Там были применены определенные методы, но пытками я бы это не назвал. Ну и еще мне здесь понравилось одно место, реакция на покушение на царя. Это он уже приводит другие... Воспоминания Петра Вейберга: “Вбежал Достоевский в помещение, где был Майков. “В царя стреляли!” - вскричал он, не здороваясь с нами, прерывающимся от волнения голосом. “Убили?” – закричал Майков нечеловеческим голосом. “Нет, спасли благополучно, но стреляли, стреляли” – повторяя это слово, Достоевский повалился на диван почти в психическом припадке. Мы дали ему успокоиться, хотя и Майков был близок, чуть ли не к обмороку”. То есть...

Д.Ю. Парни переживали.

Павел Перец. Парни переживали, не то слово. Вообще было время, когда мы читаем, например, “император прослезился”. Они вот были такие эмоциональные.

Д.Ю. Интересный момент, обращаю всеобщее внимание. Какая диалектичность. Царь освобождает крестьян и за это его надо убить.

Павел Перец. Ну, и дальше, соответственно, они собирались, о чем-то разговаривали. И был еще такой петербуржец по фамилии Худяков...

Д.Ю. Я, извини, тебя перебью. Вот они собирались в кабаке, где собираются уголовники. Они с ними крепко дружили? Дружили с администрацией кабака, где собирались уголовники?

Павел Перец. Нет. На самом деле этот момент, дело в том, что я сначала прочитал его вот в такой книжке... Дело в том, что о Москве, в отличие от Петербурга, не было вообще никакой литературы. Ну, краеведческой. Я тебе могу рассказать такую историю, в 2004 году, когда я жил в Москве, я пришел в магазин “Москва”, книжный на Тверской, с целью прикупить себе что-то типа вот такого. Целые стеллажи книг про Петербург. Про Москву вот... Нет, ну, там была какая-то туристическая тряхомундия глянцевая, ни о чем. Ничего. Были только книжки, Лев Колодный, и по стилю, и по информации куча претензий, но...

Д.Ю. Ну, хотя будем откровенны, вся приличная литература появилась только в перестройку и после. Когда начали рыть на полный штык.

Павел Перец. Дело не в этом. Сейчас такая литература начала появляться. И даже есть удачные примеры, но их очень мало. Вот, я сначала вычитал, что они собирались в кабаке “Ад” вот в этой книге. Я, естественно, к таким книгам современным с долей скепсиса отношусь. Но потом, об этом сказано и в воспоминаниях, а, самое главное, в признаниях самих этих людей во время следствия. Для меня это тоже большой вопрос, потому что Гиляровский пишет, например, что уголовники с большим уважением относились к студентам, которые начинали петь “Дубинушку”. Вполне возможно. С другой стороны это очень сильно противоречит общим настроениям антистуденческим, ну ты помнишь, на Тверской площади в дружном союзе с купцами с Охотного ряда, полиция мочила студентов во время митингов. Поэтому я, вот за что купил, за то продаю. Это вот описано. Чем дальше собрались заниматься эти ребята. Они от слова перешли к делу. Во-первых, первым их успешным актом было освобождение польского офицера Домбровского, который участвовал в польском восстании. И вообще у них была такая очень плотная коллаборация с поляками. Потому что на тот момент считалось, что надо Польше помогать. Никто из них не задумывался, что были определенные противоречия в этой всей истории. Потому что поляки, большинство из них, не собиралось делиться землей с крестьянами. Самое главное, они однозначно собирались выйти из состава России. Фактически, это поощрение сепаратистских настроений. И, соответственно, как мы знаем и об этом позже поговорим, было восстание очередное в Польше подавлено. Вот этим самым Муравьевым, получившим еще раньше кличку “вешатель”. Потому, что он еще после первого восстания сказал: “я не из тех Муравьевых, которых вешают, я из тех которые вешают”. Он действительно был родственником повешенного декабриста Муравьева. Не известно говорил ли он эту фразу. Некоторые исследователи приходят к выводу, что он сам ее себе приписал. Но с тех пора к нему прилипла эта кличка “вешатель”. Ну, и соответственно, был вот этот Ярослав Домбровский... Личность легендарная, он воевал потом во время Парижской коммуны. Его арестовали и отправили, как и многих польских офицеров, сам знаешь куда. Но перед этим, с географией мы все знакомы, Польша там, Сибирь там. Его в московскую пересыльную тюрьму отправили. Московская пересыльная тюрьма тогда находилась на том самом месте, где сейчас музей изящных искусств имени Пушкина. Там был колымажный двор в свое время. И вот московская тюрьма пересыльная.

Как сбежал Домбровский, тебе опять-таки, очень понравится эта история. Потому что она наглядно характеризует жесткость и свирепость царской системы. Она была настолько свирепа, что заключенных водили в баню. Мыться, что, в общем-то, нормально. Когда их водили мыться, там, по дороге, торговки, пирожки... Этот Домбровский просто накинул на себя платок, ему там передали, и в итоге смешался с толпой этих торговок. И покинул благополучно двор тюрьмы. Помогал ему в этом Болеслав Шестакович. Это дед нашего замечательного, во всех отношениях, Дмитрия Шестаковича. Пишут, что он чуть ли не приволок его в этот трактир “Ад”. И там этот Домбровский перекантовался. Но на самом деле более серьезные исследователи пишут, что он его поместил на, так называемую, конспиративную квартиру к своей супруге. Где он перекантовался, затем отправился в Петербург, а оттуда свалил в Европу, где стал боевым генералом Парижской коммуны. Но, опять-таки, обращаю внимание на простоту исполнения замысла. Государственного преступника, таким образом, освобождают. Это было успешное действие ишутинского кружка. Потом Болеслава Шостаковича, естественно, арестовали, отправили туда же. Но у него была более позитивная судьба. Он был из тех людей, которые очень хорошо адаптировались на месте. И вообще надо сказать, что этнографы, краеведы, геологи, которые там работали, они очень часто были из тех людей, которых туда ссылали. Как раз в кружке ишутинцев был такой Максимилиан, забыл его фамилию, который туда уехал, когда его освободили, он добровольно вернулся потому, что настолько свыкся и продолжал работать. Это было первое действие, а дальше... Как ты понимаешь, идут разговоры, разговоры... Здесь я хотел бы дать ряд характеристик, совершенно противоречивых, например, Ишутину. Была такая мадам, которая работала репортером московского окружного суда... Тут еще важно, что 1865 год, о котором идет речь, это самое начало нового суда в России.

Д.Ю. А в чем изменения заключались.

Павел Перец. Ой, да во всем на самом деле. Во-первых, суд стал отдельным от расследования. Во-вторых, было несколько видов судов. Самый первый вид суда, где все решалось прямо на месте. Есть замечательная история про первый суд. Когда пришел очень серьезный по табели о рангах мужчина, подал в суд на рабочего, который у него снимал комнату и не доплатил ему три рубля. Вот они приходят судиться, судья говорит рабочему: “Это правда?” Рабочий: “Ну, правда, у меня денег не было”. “А сейчас вы можете эти три рубля заплатить?” “Да, могу”. Тот ему платит, и судья говорит: “Все, суд окончен”. И вот этот вельможа говорит: “Это все?” “Да, это все”. Потом вельможа говорит: “А можно я со своей стороны ему денег подарю?” ”Пожалуйста.” Потом выяснилось, что это вельможа просто ради эксперимента обратился в суд, и он просто обалдел от того, что теперь это вот так. То есть, ты приходишь, и все мелкие дела решаются прямо на месте. Второе, появились присяжные поверенные. Адвокаты, “аблакаты”, как их называли. Появилась система несменяемости судей. Вот, одним из самых ярких примеров, о нем будем далее говорить, по фамилии Кони. Появилась совершенно четкая система апелляции в сенат. Ну, и самое главное, суд стал гласным. То есть, он стал более гласным, более прозрачным и тому подобное. Забегая вперед, Ишутин, когда у него была возможность выбрать адвоката себе, губа была не дура у человека, он выбрал Дмитрия Стасова.

Так вот, характеристика этого самого Ишутина, со слов Елены Ивановны Козлининой, характеристика, сразу хочу сказать, не очень объективная, но, тем не менее: “Любовь к молодой девушке, необыкновенной красоты, заставила Ишутина лезть в герои”. Как обычно, наличие женского пола, подстегивает к определенным действиям. “Он гонялся за славой, желая купить ее ценой даже самой жизни. Будь он человеком более культурным, он этой славы сумел бы добиться. Как ни широко шагала тогда наука, все же в ней не было ни единой области, где бы можно было без настойчивости продвинуться вперед. В том-то и заключалась трагедия, что таким сереньким людям, недоучкам наука была не по плечу. Проще и легче людям этого типа прикрываться бутафорией и под флагом политической деятельности, выжидать, не подвернется ли где еще кус послаще. А не ровен час, и попасть в герои”. А дальше вообще просто уничижительнейший пассаж: “Ишутин был озлобленнейшим человеконенавистником. Возможно, по причине своего физического уродства. Его ближайший, друг Петр Николаев, типичный хулиган, до последней степени беспринципный. Другие фигуры, окружавшие их, по большей части представляли собой зеленую молодежь, неуравновешенную и до последней возможности распропагандированную”. В этом плане, по поводу Петра Николаева, очень характерна характеристика, которую дал господин Кливенский, в статье “Воспоминания господина Ралли” он описал Петра Николаева как одного из самых образованных вообще членов кружка, вот: “Очень интересное сообщение, что Петр Николаев, самый образованный из московских ишутинцев, был завзятым сен-симонистом”.

Д.Ю. К чему призывал Сен-Симон?

Павел Перец. В двух словах... Были в свое время теории утопичные. Самая распространенная была теория Фурье... Фаланстеры... Если не вдаваться в подробности... Почему они так хорошо ложились на теорию русские общины? Потому, что все общее, все регламентируется “миром”. И, соответственно, кто что работает, тот то и получает. А если кто-то не работает, то уже решается, либо выделяются средства... Я сейчас очень примитивно. Но, просто если в это сейчас вдаваться... Мы еще к моменту покушения Каракозова не подошли, про Некрасова вообще не поговорим... Вообще тему русской общины надо будет отдельно обсудить потому, что некоторые революционеры считали, что русский мужик социалист по природе. Но у общины был один минус. Там же земля делилась не так вот кусками. А вот хорошая земля нарезалась и хорошая земля нарезалась. Вот тут часть, там часть. А самое главное, что это было очень выгодно для голытьбы, потому что они никогда с голоду бы не померли, но для людей, которые хотят зарабатывать деньги, тащить все это. И как раз Столыпин этот “гордиев узел” разрубил. Хотя на самом деле реформа не его, но об этом мы тоже поговорим в будущем. Так вот, это одна из характеристик Ишутина. Они говорили, говорили и в итоге Дмитрий Каракозов отправился в Петербург. Перед этим некий господин Худяков взял деньги у Ишутина, вернее Ишутин ему их дал. Отправился в Европу, там пообщался с разными революционерами, вернулся и начал рассказывать про некий европейский комитет. И Ишутин начал использовать информацию, что он, якобы, делегирован этим европейским комитетом и тем самым пытался доказать свою значимость и говорить, мол, давайте мы теперь организуем организацию, простите за тавтологию. Что там предлагалось. Я уже сейчас буду цитировать их показания на суде, я немного забегаю вперед, но тем не менее. Дмитрий Иванов, член ишутинского кружка, что предлагал господин Ишутин: “Мы припомнили, что Ишутин в прежние времена очень жарко отстаивал Арсения.” Арсений, это человек, который приобрел бомбы в Италии, получившие название “Арсеньевских бомб”. “Что надо каким-нибудь грандиозным страшным фактом заявить о существовании тайного общества в России. Расшевелить заснувший народ. Когда же его спрашивали что же это за факт такой, он отвечал: “Да вот, например, взорвание Петропавловской крепости на воздух или что-нибудь подобное”.

Д.Ю. Как все просто.

Павел Перец. Да. Привлеченный к дознанию Вознесенский вспоминал: “Он по-прежнему надувал меня своими проектами, вроде рыбной ловли в Каспийском море, журнала для всех женщин в Европе, женского университета, воскресных школ и какой-то чудной книги, которая должна была обнять Россию во всех отношениях.” Вот, распирало человека.

Д.Ю. Судя по этому, не зря их купцы метелили.

Павел Перец. Вообще из показаний следует, что... Ермолов показывает, тоже член ишутинского кружка: “Ишутин однажды рассказал, что слышал от Худякова про существование какого-то европейского комитета, существовавшего не известно где. Цель которого есть убиение царей.” Максимилиан Загибалов пишет: “Об этом комитете говорил, что если бы случилась революция в России, то он, комитет, прислал бы русским десять тысяч ружей.” Еще был такой господин Страндин, тоже пишет про эту организацию, в его показаниях мелькает такая фраза: “С тем, что следует ли нам принять это на средство достижения нашей цели и что если это будет принято, мы должны составить кружок мортусов или ада.” Они еще называли себя “мортусами”. То есть смертниками. На самом деле мы видим признаки молодежной субкультуры. Жили бы эти люди сейчас, они бы слушали как-то там...

Д.Ю. И татуировались.

Павел Перец. И где-нибудь годам к 35 обзавелись бы семьей. Музыку, может быть, продолжали бы слушать, как я сейчас. Иногда, да. А поскольку не было, вот и приходилось думать им про цареубийство и прочее. Я, опять-таки, утрирую, но, на мой взгляд, все так и обстояло. Соответственно, Каракозов, наслушавшись этого всего. Про европейский комитет загадочный и про идеи цареубийства. Причем Ишутин в своих показаниях говорил: “Относительно ада, действительно должен сказать, что Ермолов слушал меня о европейском комитете, когда я в шутку говорил о том, что нам надо составить общество, вроде европейского комитета”. Но шутка, как бы, не прошла. Каракозов отправился в Петербург. Он производил впечатление, такие слова употребляются в воспоминаниях, странного...

Д.Ю. Отморозок.

Павел Перец. Вот в одной из передач Будницкий рассказывал, что у Пола Верховена есть дочь и она занимается историей. И она раскопала информацию о Каракозове. Он же периодически лежал в больницах, у него были периоды, когда температура поднималась до 40 градусов. Ну, как ты понимаешь, когда у человека температура 40 градусов, там не то, что мозг “плавится”, а вся нервная система. То есть он реально чем-то болел, чем никто не знает. Первый раз он отправился в Петербург, ему отправились вслед два человека, нашли, вернули его. Второй раз он отправился, вообще никому ничего не сказав... И когда он приехал, это я уже рассказываю информацию, которую мы знаем, а тогда не знали... Когда он приехал, он остановился в гостинице, которую во всех справочниках называют “Знаменской”. Она была не “Знаменская”, она была “Северная”. Гостиница, нынешняя “Октябрьска”, напротив Московского вокзала. Я объясню, почему важно где он жил. Что тогда представляла собой Площадь восстания, я сейчас тебе покажу. Она называлась “Знаменская” потому, что там стояла церковь. Вот так вот она выглядела. Московский Николаевский вокзал, вот здесь стоит сейчас метро “Площадь восстания”. Вот это фронтон этой церкви. Вот здесь, обрати внимание, возвышается каланча Александро-Невской части полицейской. Я тебе сейчас покажу более современную фотографию. Вот это сама церковь.

Д.Ю. Туда наш Павлов ходил молиться. И говорил, что: “Если то, что большевики делают с Россией, это эксперимент, то я бы для такого эксперимента пожалел бы даже лягушку”. Что-то никто его за это не расстрелял.

Павел Перец. Есть такая версия, что Павлов. Но, правда, потом писали, что это старичок на Павлова похож. Но такая версия существует. Есть у меня еще одна фотография... А это уже совсем поздняя фотография, здесь как раз по центру памятник Александру III. Ты знаешь знаменитый стишок про комод?

Д.Ю. “Комод, на комоде бегемот, на бегемоте обормот, на обормоте шапка”.

Павел Перец. “Отгадай, чей папка?” Ну, это была сатира на Николая II. Есть еще фотография, где уже нет памятника Александру III.

Д.Ю. Его когда стали показывать, я сходил, посмотрел. Мне понравилось. Настоящий царь.

Павел Перец. Вдовствующей императрице он очень нравился, этот памятник.

Д.Ю. А Паоло Трубецкой сказал, что он слепил одно животное на другом.

Павел Перец. Но, тем не менее, площадь во времена Каракозова выглядела вот так. Более того, у нас есть воспоминания Кони... Я вам всем рекомендую, я эти книжки покупаю в “магазине старой книги”. Они стоят по 40 – 50 рублей, это самые лучшие путеводители, какие есть на свете, называются “Туристу о Ленинграде”. Ну, они начинаются Владимиром Ильичем Лениным и заканчиваются Владимиром Ильичем Лениным. У человека, который писал эти книги были такие обстоятельства...

Д.Ю. Ну, ты знаешь, когда современные книги начинаются про демократию и заканчиваются демократией... Для меня не отличается ничем вообще.

Павел Перец. И, соответственно, есть описание Кони, что представляла собой тогда эта площадь. “Воспоминания старожила” есть у него такая книжка: “Знаменская площадь обширна и пустынна”. Вы можете себе представить сейчас Площадь Восстания пустынной? “Двухэтажные и одноэтажные дома обрамляют ее, а мимо протекает речка, по крутым берегам которой растет трава. Вода в ней мутна и грязна, а по берегу тянутся деревянные перила”. Ты знаешь, что это за речка?

Д.Ю. Лиговский канал.

Павел Перец. Да. Лиговский канал. Это канал, который был прорыт, чтобы питать водой фонтаны летнего сада. Назван так по названию реки Лиговка. Потом этот лиговский канал забрали также в трубу, потому что он стал представлять из себя очень симпатичное место, самое главное амбре... Вот, он поселился в этой гостинице и дальше я хочу процитировать еще, это менее удачное описание, это книжка такая прикупил тут за 1200 рублей, целая серия этих книг. Там и Толстой в Петербурге, и Менделеев в Петербурге. Как описывает советский путеводитель это все: “Солнце серебрило ноздреватый снег на невском льду, весело играло на решетке Летнего сада. У ограды толпа, зеваки глядели на высокую фигуру царя, приближавшегося к воротам по центральной аллее. Открытый экипаж ждал его. Застоявшиеся лошади нетерпеливо перебирали ногами. Раздался выстрел, разорвавший тишину и легкий стук копыт. Рванули кони, кто-то вскрикнул, вдоль ограды побежал человек в черном пальто. За ним погнались, настигли, стали бить. Подошел император, окинул холодным взглядом: “Фамилия?” “Каракозов” Царь повернулся к задержанному спиной и распорядился доставить Долгорукову”. Ну, тут, как говорится, все смешалось. Все было не так. Как, я сейчас расскажу. Действительно, 4 апреля 1866 года, Каракозов, вооружившись двуствольным пистолетом. Мы даже знаем, во что он был одет. На нем был повязан бандаж, может быть, со спиной были у человека проблемы. У него были с собой несколько прокламаций. Стрихнин – яд. Несколько порошков с морфием, что дало основания некоторым товарищам писать, что он был морфинист-наркоман. На самом деле, я предполагаю, он его собирался использовать как яд.

Д.Ю. То и другое в порошке было?

Павел Перец. Да. Это все описано в отчетах официальных. Александр II, возвращаемся ка нашим, хотел сказать, героям. Как ты помнишь из нашего прошлого разговора, они все гуляли одни. У Александра II тогда только начинался роман с Катенькой Долгорукой. Ей было, если не ошибаюсь, на тот момент 18 лет. Она в своих воспоминаниях отчетливо пишет, я уж не знаю, правда, или нет, можно верить или нет, что в тот день он действительно гулял по летнему саду со своей собачкой. У него была собачка, сеттер Милорд. Эту собачку можно видеть на многих фотографиях, можете прямо в Google набрать “Александр II сеттер Милорд”. И найдете и картины и фотографии. Вот, он гулял с этой собачкой и Катенька Долгорукова пишет, что она собственно встречалась с ним в этот день. У них до момента, так сказать, теплой любви оставалось немножко, это случилось в Петергофе в одном из дворцов. Он действительно влюбился в нее, как пацан. Я лично не вижу в этом ничего ни катастрофичного, ни не натурального... Александр II был мужчина. Тем более мужчина образованный красивый и так далее и тому подобное. Он с ней встретился, она пишет, что вышла в калитку с другой стороны Летнего сада, эту калитку вы можете наблюдать до сих пор. Я даже, когда жил на Моховой, застал время когда она была открытая. Если вы идете и от Инженерного замка смотрите на Летний сад, то вот с правой стороны там есть такая калиточка, а слева ворота. И он, с ней распростившись, пошел к выходу. И тут, выходя из центральных ворот, там всегда стояла толпа в ожидании его...

Д.Ю. А внутрь парка всякую сволочь не пускали?

Павел Перец. Ну, в принципе всякую сволочь не пускали, потому что на ограде парка висела табличка “Собакам и нижним чинам вход запрещен”.

Д.Ю. Многих раздражают таблички из фильмов с Брюсом Ли “Собакам и китайцам вход запрещен”.

Павел Перец. Нет, из песни слов не выкинешь. Летний сад был закрыт для большей части публики. Самый первый сад у нас, там, где метро “Горьковская”, это был первый общедоступный сад. Ну, и, естественно, там бывали и разборки, и поножовщина. Пушкин туда ходил, реально, в халате и в тапочках. Он жил на Пантелеймоновской, дом 5. Ныне улица Пестеля. И вот, он писал своей жене, что я вот встаю и иду в летний сад, мой огород. Потому что он был там как у себя дома. Дворяне, там, в “Онегине”... Он выходил оттуда и, вот, Каракозов в него пытался выстрелить из двуствольного пистолета.

Д.Ю. Чем заряжен был, пуля, картечь, дробь?

Павел Перец. Пуля, судя по всему. На самом деле, до таких, я не докапывался. Я думаю, что пулей. Должны же были эти люди как-то соображать.

Д.Ю. Стрелковой подготовкой занимался?

Павел Перец. Нет, конечно. Какая там стрелковая подготовка, о чем ты говоришь? А дальше есть такая версия, что стоявший в толпе картузник Осип Комиссаров толкнул его в руку, тем самым спас...

Д.Ю. А дистанция, была какая? Метр, два, три, пять?

Павел Перец. Ну, да. Где-то так. Это была официальная версия, которая у некоторых уже тогда вызвала скепсис. Каракозов побежал вдоль набережной, его догнали два унтер-офицера и поволокли в здание третьего отделения, которое находилось неподалеку. Царь спасся. Опять-таки, с момента отмены крепостного права прошло еще мало времени. Очень характерен вопрос, который задал царь Каракозову, он спросил: “Ты поляк?” Он ответил: “Нет, я русский”. Потому, что предполагалось, что русский не может априори на государя-императора покуситься. Это, опять-таки, к вопросу об их безопасности. Еще существовало некое убеждение, что никто не может на него покуситься. И, вот, это был первый блин. Комом. Оказался не поляк, оказался русский. При нем были обнаружены прокламации.

Д.Ю. Прокламации-то на кой? Хотел разбросать сразу что ли?

Павел Перец. Ну, как некое обоснование его поступка. Одна из них к народу: “Грустно, тяжко мне стало, что так погибает мой любезный народ. И вот я решил уничтожить царя-злодея. И самому умереть за свой любезный народ. Удается мне мой замысел, я умру с мыслью, что принесу пользу дорогому моему другу русскому мужичку, а не удастся, я верю, что найдутся люди, которые пойдут по моему пути. Мне не удастся, им удастся. Для них смерть моя будет примером и вдохновит их”. Это вот прямо в корень, люди нашлись. Пример вдохновил и как это было мы с вами потом увидим. И что еще характерно: “Пусть знает русский народ своего главного могучего врага. Будь он Александр II или Александр III, это все равно. Справиться народ со своим главным врагом, остальные мелкие: помещики, вельможи, чиновники. Богатеи струсят потому что число их вовсе незначительно. Тогда-то и будет настоящая воля”. В общем, типичный лейтмотив, сейчас мы главного уберем, все остальные испугаются и все. Кто, правда, заполнить этот вакуум нигде и никогда не говорится. Вернее говорится, но это все прожекты какие-то странные.

Его схватили, он не признался. И через несколько дней, 7 апреля, владелец гостиницы “Северная” сказал, что у него в номер тут въехал один и не возвращается. А тогда, в отличие от сейчас, все было строго, подконтрольно в таких вот местах. Пришли в этот номер обыскивать, а там масса сюрпризов. Во-первых, он был еще великий конспиратор. Такой же компетенции, как и стрелок. Он разорвал свои записки, но их сложили и нашли там адреса в Москве. Дело в том, что они еще собирались все в районе Большой и Малой Бронной. Это историческое место, где собирались студенты. И вот, я говорил в прошлый раз, двоих ишутинцев арестовали в доме где сейчас на Большой Бронной находится синагога. До того момента там было строение, где их всех и приняли. Сначала их в Москве обрабатывали... Было арестовано сначала около двух тысяч человек. Потом большинство отпустили. К делу было привлечено несколько десятков буквально. И тут товарищи ознакомились с программой организации “Ад”. Я бы хотел тебе Дмитрий зачитать несколько постулатов: “Члены “Ада” должны отчуждаться всяких порядочных людей, чтобы отвлечь внимание правительства. Сделаться негодяями и взяточниками и, вообще, окружить себя самой гадкой обстановкой.” Чтобы не вызывать подозрений. То есть, это не анекдот. Серьезная политическая программа на самом деле.

Д.Ю. Ну, тут видно другое. Человек, не занимающийся указанными вещами, вызывает подозрения. Что он не такой. Обстановка хорошая была.

Павел Перец. Забегая вперед, могу сказать, что когда Халтурин, устраивавший взрыв в Зимнем дворце, он, когда устроился туда, он просто ошалел от уровня воровства прислуги. И ему, чтобы не выделяться среди толпы, приходилось ходить и воровать вместе со всеми. Чтобы не быть заподозренным, что он какой-то не такой.

Д.Ю. И вместе со всеми ходить в церковь потом.

@темы: история, видео, Россия, РИ, Петербург, литература

---

О первом покушении на царя. Часть 2.

Павел Перец. “Когда членов “Ада” наберется достаточно велико, человек 30, предполагалось для пробы характера и нравственной силы, третью часть членов по жребию сделать доносчиками. Члены “Ада” знали бы о действиях всех кружков. В случае злоупотреблений или не деятельности этих кружков, они должны не предупреждать, а обязать к непременной деятельности”. Дальше: “Член “Ада” должен” – когда он идет на убийство – “иметь с собой шарик с гремучей ртути, держа в зубах, после должен стиснуть этот шарик зубами. От давления гремучая ртуть производит взрыв, обезображивает лицо так, что потом нельзя будет узнать лицо убийцы. Член “Ада” должен жить под чужим именем, бросить все семейные связи, не должен жениться, бросить прежних друзей. Вести жизнь только для одной единственной цели. Эта цель – бесконечная преданность родине”. Вот некоторые выдержки из этой программы. Это не бред сумасшедшего, это то, что пыталось серьезно обсуждаться и как-то прописывалось.

Мы потом поговорим еще о катехизисе Нечаева. И найдем там массу параллелей с этой программой Ишутина под названием “Ад”. Ну, соответственно, Каракозова схватили, этих всех приняли, доставили. Суд проходил в комендантском доме Петропавловской крепости. Где этот комендантский дом находится. Когда вы заходите в Петропавловскую крепость, в Петропавловскую крепость можно зайти с двух мостов, в яндексе, к моему удивлению и тот и другой назван “Кронверкским”. Хотя, на самом деле, один из них Ивановский, а другой Кронверкский. Если вы через Ивановский от Горьковской идете, вы проходите одни ворота, другие ворота, потом заходите. Подходите к памятнику Шемякина Петру I, дальше у вас по правой стороне находится Петропавловский собор, а по левой стороне Музей истории Петербурга. Вот он находится в здании комендантского дома. Там, кстати, сохранен помост красный, на котором выносили приговор декабристам. Судя по всему, там же и ишутинцев. Им повезло, потому что случись это раньше, мы помним, что было с петрашевцами, там все было очень просто. Но тут уже адвокаты. Ишутин выбрал себе в адвокаты Дмитрия Стасова. И пишется: “За указанные преступления предусматривается наказание по статьям 13, 319, 242, 243 Уложения. Одной статьи 242 достаточно, чтобы возвести обвиняемого на эшафот. Стасову предстояла очень сложная задача. Надо было доказать суду, что Ишутин не знал о решении Каракозова убить императора. Ему даже не было известно, куда уехал из Москвы брат. Ишутин узнал о местонахождении Каракозова только тогда, когда из Петербурга пришла весть о покушении. Я положительно утверждаю это, ибо противное ничем не доказано”. – настаивал Стасов, приводя необходимые аргументы. И доказал на самом деле. Ишутин выбрал себе самого главного на тот момент адвоката. Он был председателем коллегии присяжных поверенных. Естественно, такой человек сделал свое дело. Каракозова приговорили к смертной казни. Ишутина, в итоге, тоже приговорили к смертной казни, но забегая вперед хочу сказать, что там было помилование. Остальным вынесли те или иные сроки с отправкой в Сибирь на каторжные работы. Очень характерный следующий момент. Специально пометил. Поведение Ишутина. Это Худяков, который ездил в Европу и привез известие о европейском комитете, соответственно, Каракозов: “Я, Каракозов, уличаю Худяков в том, что Худяков принадлежит к европейскому революционному комитету”. То есть Каракозов слил. А Ишутин, относительно одной части своих показаний, он прямо заявил, что давал их ложно, из мести к Худякову, чтобы заставить его пережить ощущение веревки на шее. Вот видите, какой был милый человек. Была назначена казнь, в сентябре 1866 года. Казнь проходила на территории, так называемого, Смоленского поля. Это довольно большая территория.

На этой казни был художник Илья Ефимович Репин и он оставил портрет Каракозова, который очень сильно отличается от его фотографии. Эта казнь произвела очень серьезное впечатление на Репина. Я думаю, что отразилась на всем его дальнейшем творчестве. Толпа была поражена поведением Каракозова. Он очень спокойно все сделал. Он поклонился народу на три стороны, и его, собственно, там повесили. Потом начали вешать Ишутина. Его поставили на эшафот, на него надели мешок, на него надели петлю. И в этот момент приезжает вестовой и привозит помилование. В этот момент у Ишутина крыша съехала. Уже в тюрьме он проявлял признаки психического расстройства, от этого, собственно, и умер. Такая вот печальная судьба. Что крайне важно сказать. Какие последствия имело это событие в дальнейшем. Самое главное последствие связано с Софьей Львовной Перовской. Дело в том, что ее папа, Лев Николаевич Перовский, на тот момент был губернатором Петербурга и для него это был пик карьеры. Однако, пробыл он не этом посту буквально несколько месяцев. И сняли его с этого поста из-за покушения Каракозова. И после этого в семье все пошло... Там и до этого были проблемы, а после этого вообще все... В итоге в семье случился очень серьезный конфликт. Не сразу, но постепенно. И Софья Львовна Перовская была именно тем человеком, которая довела дело Ишутина и Каракозова до финальной точки. Именно она, ну, не она сама, но своей железной волей отправила Александра II на тот свет. Но об этом мы поговорим отдельно. Это первое следствие произведенного действия. Но было еще одно. И сейчас мы плавно переходим к заключительной части нашей беседы. Тут у меня есть такая картинка. Ты знаешь этого человека?

Д.Ю. Нет.

Павел Перец. Сейчас тест такой сделаем, кто это? На самом деле это Некрасов. Насколько вот борода... Здесь он уже больше на себя похож, в таком французском стиле. Бородка-эспаньолка. Это все привыкли к Некрасову, к портретам, которые в кабинетах литературы висели. На самом деле он был таким вот. Главой следственной комиссии сделали того самого Муравьева-вешателя. Тут надо вообще пару слов сказать про этого человека. Когда ему было 16 лет, он участвовал в Бородинском сражении, ему осколком ядра “засандалило” в ногу, и парень в 16 лет остался инвалидом на всю оставшуюся жизнь. Он ходил с тросточкой. Герцен его называл помесью бульдога с бегемотом. Отчасти это было правдой, ну, понятно, фитнеса тогда не было. Реабилитационных программ тоже, понятно, что человек хромал, он не очень много двигался. Он был крайне умный, но у него был очень серьезный изъян. Катастрофический. Он боролся со взяточниками на каждом своем посту. Как ты понимаешь, ну как с таким человеком жить, сам подумай. Ну и второе, из песни слов не выкинешь, он был за русификацию Польши. И за русификацию белорусского населения. Вообще надо сказать, что в Белоруссии фамилия Муравьева исключительно с отрицательно коннотацией произносится. я имею в виду в исторических кругах. Это тоже не совсем правильно. То есть, как дедушка Ленин организовал государство Украина, за это они его и ненавидят. Наверное, также и с Муравьевым.

Д.Ю. Главный борец со взяточниками у нас был граф Аракчеев. Память о нем жива до сих пор. Слова доброго не услышишь.

Павел Перец. И артиллерию привел в такое состояние, что она была не хуже, а иногда и лучше, чем наполеоновская. Сохранилась фактически до Крымской войны. Так вот. Наместником Польши был на тот момент Великий князь Константин Николаевич. Это брат царя Александра. Наследник престола, будущий Александр III, ненавидел его лютой ненавистью. Почему, я потом тоже расскажу. Константин Николаевич, как и его предшественник, только на этот раз Константин Павлович, своими либеральными, человеколюбивыми действиями в Польше довел ситуацию до того, что там случилось восстание. По разным оценкам разные цифры приводят. Но только офицеров одних, наших русских, они перерезали более двух тысяч. Кстати, казнено было гораздо меньше людей, когда Муравьев туда пришел. Соответственно, Муравьева назначили разобраться с этой ситуацией, он и усмирил. По-современному выражаясь, он был очень талантливым менеджером и кадровиком. То есть, он просто поназначал на все места людей из России. Было еще масса историй. Ну и проводилась политика русификации. В Петербурге было такое лобби либеральное. Вокруг царя собрались министр внутренних дел Валуев, губернатор Петербурга Суворов, Константин Николаевич оскорбленный, ну, и они его в итоге из Польши скинули. Потом случается покушение Каракозова. И Муравьева назначают главой комиссии. В либеральных кругах была паника.

Как писал Корней Чуковский, если бы он поставил гильотины в центре головы и начал рубить головы, никто бы этому не удивился. Более того, Суворов, когда предложили подписать адрес... Адрес, это приветственное обращение группы лиц, которое направляется кому-то. Суворов отказался подписать поздравительный адрес Муравьеву после событий в Польше, он мотивировал это так: “Я людоедов не приветствую.” На что Тютчев, наш поэт, автор знаменитой фразы про то, что нас умом не понять, написал следующее стихотворение, я не все его прочитаю, только некоторые строчки: “Гуманный внук воинственного деда, Простите нам — наш симпатичный князь, Что русского честим мы людоеда, Мы, русские — Европы не спросясь…” Ну, и заканчивается это стихотворение... Мы помним, как Суворов вел себя в Польше. Без сантиментов. Окажись сейчас Суворов, его предок, в Польше... Ну, и, соответственно, была просто паника. Некрасов, помимо того, что он был поэтом, был еще и издателем. У него было успешное коммерческое предприятие под названием “Современник”. Некрасов – крайне противоречивая натура. И вот здесь мы переходим к теме, которая актуальна и сейчас. Я знаю лично некоторых людей, например, кто-то работает на первом канале. Самом независимом канале, вообще просто. При этом, у себя в социальных сетях пишет “верните Крым Украине”. И когда ему мягко намекают, пиши, это твое личное дело. но, если бы ты работал на канале “дождь”, никаких вопросов. Пожалуйста, это твоя позиция. Но ты работаешь на первом канале.

Д.Ю. Или крестик сними или трусы.

Павел Перец. Ну, да. Я-то как раз спокойно отношусь ко всем этим историям. Или вот один из ведущих порталов Петербурга. Поскольку я работаю в интернет-агентстве, я знаю, как работает реклама в интернете. Ты же ведь не в курсе иногда, какую тебе рекламу перед роликами показывают. Я имею в виду не ту, которую ты вставляешь, а от Google. Я читаю статью, которая “мочит” “единую Россию”, а над ней баннер “единой России”. Я пишу редактору об этой ситуации, а он мне отвечает, что они независимые и все равно с этой рекламой работают. Это наша редакционная политика, а то нас не касается. Некрасов, в отличие от всех этих ребят, все прекрасно понимал. Он понимал, что надо идти на компромиссы. Он был издатель, и ему надо было издавать журнал. Надо кормить всех этих “независимых” товарищей. Он был просто бельмом на глазу у всех. Все понимали, что будут репрессии, в таком, в “медийном” отношении. Началось с того, что Некрасов написал благодарственную оду в честь того самого Осипа Комиссарова. Этого несчастного Осипа Комиссарова схватили, поволокли. Он думал, что его сейчас будут судить и прочее. А его привели к царю, его наградили дворянством. Был такой анекдот замечательный, распространен в Петербурге:

- Вы слышали, в царя стреляли.- - Кто стрелял? – - Дворянин. - - А кто спас? – - Крестьянин. – - И что ему за это сделали? – - Сделали дворянином. – Там потом началась просто история... Там один сапожник написал, что бесплатно сапоги будет... Его наградили орденом “почетного легиона”.

То есть, человек вчера делал картузы, а сегодня кавалер ордена. То есть, вообще. Некрасов: “Не громка моя лира; в ней нет Величавых, торжественных песен, Но придет, народится поэт, Вдохновеньем могуч и чудесен. Он великую песню споет, И героями песни той чудной Будут: Царь, что стезей многотрудной Царство русское к счастью ведет, Царь, покончивший рабские стоны, Вековую бесправность людей, И свободных сынов миллионы Даровавший отчизне своей; И крестьянин, кого возростил В недрах Руси народ православный, Чтоб в себе весь народ он явил Охранителем жизни державной! Сын народа! Тебя я пою! Будешь славен ты много и много, Ты велик как орудие Бога, Направлявшего руку твою".

Д.Ю. Однако.

Павел Перец. Ну, это просто... Это уже напрягло, но это Некрасову простили. Потому что настроение было такое, все были в таком порыве. То есть, если ты не восторгался, это вызвало определенные подозрения. Вообще, я сейчас ссылаюсь на такое замечательное произведение Корнея Ивановича Чуковского, называется “Поэт и палач”. Ну, палач, это, естественно, Муравьев. Чуковский писал это в определенных обстоятельствах, он определенную идеологическую направленность своему произведению придал. Потому что, может вы не в курсе дорогие друзья, но у Корнея Чуковского были очень большие трудности с советской цензурой по поводу таких произведений, как “Тараканище”, как “Доктор Айболит”. Их просто не пропускали, считалось, что советские дети их не поймут.

Д.Ю. Да. Мой любимый пассаж из стихотворения: “Мне жалеть, тебя подлого, нечего. Много мяса ты съел человечьего.”

Павел Перец. Да, да. В этом же своем произведении Чуковский приводит слова той самой оды. Некрасов понял, что надо спасать журнал. А Некрасов он же такой, с одной стороны, “иди и гибни за народ”, а с другой стороны, он ходил в английский клуб и играл там на денежки в карты. Вообще был заядлый картежник. Английский клуб находился в одном из дворцов Юсуповых, это на Невском проспекте, буквально третий или четвертый дом от угла с Владимирской. Такой, с фронтоном. И, значит, граф Строганов, председатель и глава английского клуба, посоветовал написать оду Муравьеву. И Некрасов ее написал. И прочитал. Прочитал после торжественного обеда в английском клубе. Мерзкая, мерзейшая сцена. Она оставила неприятное впечатление даже у тех, кто там присутствовал. У единомышленников Муравьева, и у самого Муравьева, она никаких эмоций не вызвала. То есть, это было такое вот... Я сейчас попробую найти... Но, самое главное, что это ни к чему не привело. Ходила такая история, что сделать глупость умно, это еще полбеды, но сделать глупость глупо, это совсем... “Вдохнет, что ставши сумасбродом, Забыв присягу, свой позор. Затеял с доблестным народом Поднять давно решенный спор. Пускай клеймят тебя позором Лукавый Запад и враги, Ты мощен Руси приговором, Ее ты славу береги.” И надо сказать, опять-таки, что Некрасов в свое время писал: “Не торговал я лирой, но, бывало, Когда грозил неумолимый рок, У лиры звук неверный исторгала Моя рука... Давно я одинок” То есть, иногда “У лиры звук неверный исторгала”. Я вам сейчас прочитаю из другой оперы, у Некрасова были периоды, когда ему нечего было жрать, простите за выражение. Он занимался тем, что писал рекламные тексты. Мы все знаем про Маяковского, который писал рекламные тексты для “ОКОН РОСТА”. А про тексты Некрасова никто не знает, это я нашел в замечательнейшей книжке “Про Гостиный двор”. Дело в том, что в Гостином дворе, мало кто знает, там были очень строгие требования к пожарной безопасности, и он не отапливался и не освещался. Как они там торговали зимой, можно только догадываться. Знаешь, на чем делали бизнес все окрестные кабаки? На кипятке, они тупо продавали им кипяток. Соответственно, когда встал вопрос, что надо проводить, на тот момент, газ, чтобы освещать, там было такое жесткое лобби со стороны купцов, не надо. Лучше товар видно, соответственно, его хуже “втюхивать”. На-таки газ провели.

И Некрасов написал гениальное произведение, по какой-то загадочной причине оно не вошло в школьную программу. Но почему, я думаю, вы сейчас поймете: “Проехав мимо нашего Гостиного двора, я чуть задетый за живо не закричал “ура!” Бывало день колотишься на службе так и сяк, А чуть домой воротишься, глядишь и день иссяк.” Вот. И он писал в своих воспоминаниях: “Когда выгнали из квартиры, я стал пописывать забавные стишки для гостинодворцев”. Он написал эту оду Муравьеву, но журнал все равно закрыли. А на Некрасова началась просто настоящая травля. Причем он был не одинок, вот давали “Жизнь за царя” после покушения Каракозова и там в антракте вышел поэт Майков и тоже прочитал свое гениальное стихотворение, я все не буду читать, отрывочек буквально: “Кто ж он, злодей? Откуда вышел он? Из шайки ли злодейской, Что революцией зовется европейской. Кто б ни был он, он нам чужой.” Ну, как мы знаем, все беды из гей-европы. Тогда тоже примерно так и считали. Соответственно, был некий такой порыв определенный, и Некрасов прокололся очень жестко. И его это до конца жизни гнобило. Чуковский, конечно, его защищает. Ну, как защищает, он пишет, что проблема не в Некрасове, проблема, что все такие были. Но Некрасов был на виду, и ему досталось больше всех. В это связи, вы знаете, я вижу просто наглядные параллели с современностью. Потому что, у меня есть твердое убеждение... Я знаю, действительно, людей, искренних в своих убеждениях. Они оппозиционны по зову сердца. Они не будут брать деньги у кого не надо. Вот, например, у нас есть такое бельмо на глазу, у наших чиновников, Карпов, который возглавляет экологическую организацию. Он все время “мочит” по поводу “пятен застройки” и прочее. Потому что у нас чиновники, им волю дай, они и Дворцовую площадь застроят. Место хорошее. Там “штырь” торчит – выкинуть. А вот большинство людей, не хочу называть их фамилии, к сожалению, из своей журналистской практики знаю, дай им определенную сумму денег, вопрос решится. Зачем обвинять, ну, будь как Шнур, скажи честно: “Я люблю бабки.” Не надо, как рок-музыканты: “Мы играем честную музыку”. А Шнур сказал: “Я люблю бабки. Идите в баню”. Никаких вопросов, пожалуйста.

Д.Ю. Это не говорит, что он не любит музыку.

Павел Перец. Да. Как мы знаем, Сергей Шнуров очень умный человек. Выбрал себе такой имидж. Соответственно, есть такая фраза: “не стреляйте в проституток, таксистов, артистов. Они работают при любых режимах.” Мы тоже не ангелы, ни ты, ни я. Ну, кроме зрителей, естественно. Соответственно, такой вот эпизод. Дело в том, что “поэт и гражданин”, это фраза Некрасова. Это название его произведения. Ну, мы знаем в каких фильмах снимается иногда господин Ефремов, “замечательных”.

Д.Ю. Играет сам себя. По-моему.

Павел Перец. То есть, нужно все время понимать... Я еще раз хочу сказать, я это не к тому, что вот какие они... Мы такие вот эти, а они дартаньяны, нет. Мы все такие в большей или меньшей части. Просто вопрос непризнания... Некрасов, да, он говорил, что на это пошел, потому что нужно вас обормотов кормить. И свой бизнес спасать. Плохо это? Да, плохо. Но другого выхода не было.

Д.Ю. Ну, если бизнес спас, не так уж и плохо.

Павел Перец. Потом, все равно, это частью забылось. Все равно он вошел в историю как великий русский поэт. Но был такой эпизод.

Д.Ю. Помнишь был такой фильм “Патриот” с Мэлом Гибсоном? Мэла Гибсона спросили: “Вы идете на войну?” “Нет” “А как же принципы?” На что Мэл Гибсон ответил: “У меня шестеро детей, я не могу позволить себе такую роскошь, как принципы”.

Павел Перец. Ну, чтобы закончить выпуск на более мажорной ноте... Дело в том, что на том месте, где совершилось покушение, потом была поставлена часовня. Вот. Можешь посмотреть сам, показать людям. Теперь ее нет. Но, честно сказать, если бы эта часовня стояла где-нибудь отдельно, она была бы прекрасна. А вот тут она, ну, не пришей кобыле хвост. Это редкий случай, когда большевики, поступили верно, придав решетке первоначальное “выражение лица”. Закончить хочу на мажорной ноте, парой слов про этот Летний сад. Во-первых, эта самая решетка, некий символ Петербурга, она была поставлена изначально не для красоты, а чисто в функциональных целях. Туда любили заходить люди, а русский человек, если что-то где-то торчит... Там есть, например, памятник Крылову, это первый памятник, построенный на народные деньги, ну, собранные. Вокруг него оградка. Изначально вокруг этого памятника оградки не было потому, что там такой барельеф богатый... И в этой связи, значит, был поэт такой у нас, Шумахер, сатирик. Он написал стихотворение: Лукавый дедушка с гранитной высоты Глядит как резвятся вокруг него ребята. И думает: “Премилые зверята, Какие, выросши, вы станете скоты”.

Д.Ю. Молодец!

Павел Перец. В корень. И, к сожалению, хочу сказать, есть два вида парков. Это пейзажный “английский”, и регулярный “французский”. Значит, регулярный “французский”, это где все треугольное, овальное, подстриженное, налево, направо, все вот так вот... Это французская система. А английская система, это “А-ля-лес”. Вот Павловский парк, это как раз пейзажный парк. И после наводнения 1777 года, когда снесли там все скульптуры, разрушили систему фонтанов, Летний сад превратился именно в пейзажный парк. Именно в такой пейзажный парк ходил и Пушкин, и Крылов, и все там, и так далее. И именно в таком парке гулял Александр II. А потом Русский музей, которому принадлежит эта территория, решил вернуть ему первозданное состояние, которое, на мой взгляд, как-то вот не очень. Заходишь туда... Я там бегал, когда жил на Моховой. Там запрещено было бегать тогда. Для меня большой вопрос, вы в Европу приезжаете, там бегают везде, а у нас запрещено. Когда я спрашивал научных сотрудников, почему, а если все начнут бегать. Ну, во-первых, не начнут, а, во-вторых, и чего? Поэтому сейчас Летний сад в таком вот “А-ля-Петровском” варианте. И то там не все сделано “копейка в копейку”. Поэтому, сад Пушкина, Александры II и всех остальных, вы увидите только на фотографиях. К сожалению. Вот. Соответственно, все, что хотел рассказал. Ну, не все, сейчас уйду и вспомню, это забыл, то забыл, ну, не важно. Все, что хотел рассказал. В следующий раз уже поговорим про господина Нечаева. Про его “катехизис революционера” и про первый успешный террористический акт в Российской империи.

Д.Ю. Больше всего впечатляют цитаты из книжки про террористов. Что программы, что глубокое понимание вопроса.

Павел Перец. Заметь, это пособие для изучающих вопрос. Еще раз спасибо Будницкому за такую чудесную книгу. То есть, это не взято из каких-то непонятных источников. И когда ты начинаешь это серьезно изучать, ты думаешь: “Со мной что-то не так, потому что, ну как?”

Д.Ю. Поделюсь своими жизненными наблюдениями. Когда я нес службу в милиции, непрерывно беседовал с гражданами, у меня очень быстро сложилось впечатление, что я нахожусь в плотном окружении каких-то дебилов. Потому что 95 процентов граждан просто неадекватны в самых примитивных вещах. Потом понял, что это не я такой умный, со всеми так, когда ты попадаешь в области, в которых ты ничего не смыслишь и не понимаешь, а пытаешься... Я не знаю, ты хоть социологию, какую-нибудь примитивную, поизучай. Что будет от того, что ты этого царя убьешь.

Павел Перец. Самая большая и самая печальная история, что эти люди и их действия стали примером для других людей. О которых мы поговорим. И есть ряд воспоминаний с указанием на то, что выстрел Каракозова очень сильно повлиял на мировоззренческие позиции тех или иных личностей. Но, к сожалению, Дмитрий Каракозов своего добился, действительно люди нашлись. Действительно его поступок вдохновил кое-кого на кое-что.

Д.Ю. Фактически как в горах, выстрел и лавина. Вроде тихонько, а сошло такое, что кровью умылись все. Спасибо, Павел. С нетерпением ждем.

Павел Перец. До следующих встреч.

Д.Ю. А на сегодня все. До новых встреч.

@темы: история, видео, Россия, РИ, Петербург, литература

---

Yellow-Blue Bus

- Дарья, пока ты работаешь соплефабрикой, и у тебя появилось чуть больше времени, может, проведёшь его с пользой?
- М...
- Допишешь реферат?
- М...
- Попишешь диплом?
- М...
- Дарья...
- А пасись оно всё конём, хочу драблы по РусАнгу!!!

Основные персонажи: Англия, Россия
Пэйринг: Англия|Россия
Рейтинг: PG-13
Жанры: Драма, ER (Established Relationship), Исторические эпохи, Любовь/Ненависть
Предупреждения: Смена пола (gender switch), Элементы гета, Элементы слэша
Ссылка:

Немыслимое

Немыслимое
Немыслимо воевать бок о бок с недавним врагом. Немыслимо готовиться к войне со вчерашним союзником. Немыслимо бояться смерти своего ещё не врага. Немыслимо желать втоптать в грязь почти бывшего союзника. Немыслимо, немыслимо, немыслимо… Но так обыденно, вообще-то.
Ничего личного…
Пальцы уже не подрагивают. Спичка горит ровно. Дым проникает в лёгкие и, вроде бы, успокаивает.
Дел будет много. Очень много. А всё потому что…
во-первых, Советская Россия стала смертельной угрозой для свободного мира…
Альфреда сложно будет быстро перетянуть на свою сторону. Американцы пока ещё сочувствуют русским.
во-вторых, немедленно создать новый фронт против её стремительного продвижения…
Да и США сильно увязли с Японией, поэтому им до поры до времени необходим союзник.
в-третьих, этот фронт в Европе должен уходить как можно дальше на восток…
Против коммунистов в Польше нужно подготовить поляков в Лондоне. Хоть какая-то польза от них.
в-четвёртых, главная и подлинная цель англо-американских армий — Берлин…
Сомнительно, что Брагинская не пойдёт брать Берлин. Это дело принципа. Хотя бы из интереса, что скажет проигравший «сверхчеловек» победителю «утерменшу».
в-пятых, освобождение Чехословакии и вступление американских войск в Прагу имеет важнейшее значение…
в-шестых, Вена, по существу вся Австрия, должна управляться западными державами, по крайней мере на равной основе с русскими Советами…
в-седьмых, необходимо обуздать агрессивные притязания маршала Тито в отношении Италии…
Ей же только волю дай: вся Европа будет, если не красной, то, хотя бы, нежно розовой.
Поэтому – ничего личного.
- Я вижу, ты волнуешься, - Черчилль присел рядом с Англией. – Я понимаю, перестроиться будет непросто. Но это необходимо для нашей же безопасности.
- Меня беспокоит не это, - Кёркленд затянулся ещё раз. – Если мы её… не добьём, и она сможет оправиться... «А что-то мне подсказывает – сможет». То она обозлится. Очень обозлится.
Поэтому ничего личного, Россия.


Альфред взялся за ум: то ли новый президент повлиял, то ли, наконец, растаяли мальчишеские иллюзии, - напутствиям Артура он в итоге внял.
Самому же Кёркленду третий день подряд снились кошмары. Никак ведьма проклясть его решила.
- Артур, сколько уже можно ко мне приходить? – во сне Анна нисколько не изменилась: мягкие черты лица, но твёрдый пронзительный взгляд.
- Может, я хотел попрощаться? – губы у Кёркленда пересыхают, но он старается не выдать себя. Всё-таки, это его кошмар.
Брагинская заливисто смеётся.
- Ох! Артурчик, у тебя всё-таки есть сердце, - она подходит ближе и прижимается ухом к его груди. – Маленькое, крошечное такое, но есть.
Кёркленд вздрагивает и снова просыпается на том же моменте.


- Она должна, обязана передумать! – Джонс мерил кабинет широкими шагами. – Сколько можно держаться за этого красного тирана?!
- Я так понимаю, начинать ты пока не планируешь? – Кёркленд закуривает, у него слегка трясутся руки.
- Рано, - отрезал Альфред. – Территориальные претензии к Турции у него! – Джонс снова завёлся. – А она, по всей видимости, это всё поддерживает! Любит, что ли?
- Может, и любит, - сигаретный дым обжигает лёгкие.
- Скорее боится, - нахмурился США.
- Может, и боится, - пожал плечами Англия.
- Тут что-то одно. Нельзя же одновременно любить и бояться.
Нельзя одновременно любить и бояться.
Кёркленд хмыкнул.
- Кое-кто считает, что Советы испытали ядерную бомбу, - задумчиво тянет Артур.
- Надо перепроверить, - упрямо тряхнул головой Джонс. – Всё равно, куда ей до меня? – усмехнулся Ал.
И ведь не поспоришь.

Встреча с Джонсом изрядно Кёркленда вымотала. Но, вероятно, мирозданию и этого было мало.
- Чего ты хочешь? – как символично, они снова встречаются во сне.
- Оставьте меня в покое, - Анна улыбается, но в её глазах лютый холод.
- И у тебя тоже теперь есть бомба? Ведь так? – зря что ли Кёркленду это всё терпеть приходится.
- Ой, Артур, такие вопросы женщинам не задают. И не надо на меня смотреть так, будто я делаю что-то плохое, - Брагинская скрестила руки на груди. – У себя бревно из глаза вытащи для начала.
- И когда же планируешь напасть? – скептически щурится Англия.
Анна искренне удивляется: - В смысле? Я никогда, никогда не сброшу эту бомбу первой. Ведь я люблю своих детей.
Кёркленд снова просыпается в холодном поту. Смерть России Англия переживёт. Но переживёт ли Артур? Но ему надо, нужно, необходимо от неё защититься! Где гарантия, что она не врёт?
Но ведь русские тоже любят своих детей.

Несвятой Валентин

Думаю, для всего цикла подойдёт Агата Кристи:

Cкачать Я на тебе как на войне бесплатно на pleer.com

А для конкретной главы, пусть и отдалённо, Стинг:

Download Sting Russians for free from pleer.com

запись создана: 14.11.2016 в 19:04

@темы: Россия, музыка - наше всё, мои фанфики, Англия, фанфикшен, ассоциации, Hetalia, РусАнг, APH, Хеталия

---

Кхем... просто

...обожаю искать что-либо через новости в Интернете.

Ищу, когда мы расплатились за ленд-лиз, и новости 2013, 2012 гг. "радуют" тем, что нам ещё платить до 2030 года.
А потом родненькая Википедия со ссылкой на ВВС сообщает: "Технически долги СССР были разделены на долги правительствам (Парижский клуб), и долги частным банкам (Лондонский клуб); долг за ленд-лиз был долгом правительству США, то есть частью долга Парижскому клубу. Россия полностью погасила свою задолженность перед Парижским клубом в августе 2006 года[50]."

↑ 'Russia pays off Paris Club debts', BBC, on 21 August 2006 - news.bbc.co.uk/2/hi/business/5271122.stm

И потом ещё новость: "В 1990 году по новому соглашению, советская сторона обязалась выплатить 674 миллиона долларов до 2030 года – с учетом инфляции, всего 100 миллионов долларов образца 1946 года... Долг США по ленд-лизу был окончательно выплачен и закрыт в рамках расчета с Парижским клубом 21 августа 2006 года."

Эмм... Почему ж тогда не так уж и давнишние новости всё ещё пишут про 2030 год?

@темы: история, Россия, ВМВ, статьи, СССР, США, ВОВ, экономика

---

О как)

06.03.2017 в 17:21

Пишет  feyra:

otkrytiye of the year

@темы: картинки, размышлизмы, котики, сатира и юмор

---

Об истоках российского террора.

Д.Ю. Я вас категорически приветствую! Павел, добрый день.

Павел Перец. Здравствуй, Дмитрий.

Д.Ю. Что это ты такое подготовил?

Павел Перец. Немножечко макулатурки, немножечко книжечек и прочее. Я сделаю сначала небольшое интро, чтобы было понятно вообще, кто я, что я, зачем я здесь.

Д.Ю. Вот у нас сволочи иногда сверлят за стеной – это неизбежно.

Павел Перец. Это издержки подобных заведений. В основном, когда к тебе приходят всевозможные гости, они рассказывают про какие-то исторические события – как, что, зачем и почему. Я поскольку помимо всего прочего ещё и гид, то меня это всё интересует не только в ключе, как и когда это происходило, но самое главное ещё – где, что, поверьте мне, дорогие друзья, весьма интересно, потому что это позволит вам посмотреть на ряд даже привычных вам объектов, как например Кремль в Москве или Зимний дворец в Петербурге, или Мариинский дворец в Петербурге, совершенно с неожиданной точки зрения, потому что в Кремле, например, был взорван буквально великий князь Сергей Александрович, в Зимнем дворце был устроен взрыв Степаном Халтуриным, и вообще социалисты-революционеры планировали создать некий летательный аппарат и сбросить бомбу на него. Да, а в Мариинском дворце Степан Балмашёв застрелил министра внутренних дел Сипягина, там сейчас наши городские парламентарии заседают, а вот такая история. Соответственно, я буду стараться рассказывать, а самое главное, показывать ряд моментов, ну и поскольку я гид, я иногда буду чуть-чуть расширять тему, т.е. если мы будем говорить про какой-то интересный географический архитектурно-исторический объект, памятуя о твоей просьбе на нашей последней встрече, я буду ведать то, что я обычно говорю на экскурсии, потому что, как правило, к сожалению, экскурсия в массовом представлении – это нечто такое: «С правой стороны вы можете увидеть замечательное произведение искусства кисти…» - и уже люди так немножко… Я не к тому, что такой подход не нужен – он, конечно, нужен, но нужен ещё какой-то альтернативный подход, и поэтому я стараюсь собирать как факты, так и какие-то байки, и грамотно их миксовать. Это если вкратце.

Д.Ю. Дополню: когда ко мне приезжают дорогие гости и просят: «Дима, покажи город», я их вывожу на Невский проспект и начинаю рассказывать: «Вот здесь застрелили этого, здесь застрелили того, этот угол держит такая ОПГ, тот такая…» Через 15 минут у людей вытягиваются лица, приходится переориентироваться с интересного мне на вот это вот: «Посмотрите налево, посмотрите направо…» Я чувствую, сегодня мы с тобой поговорим о том, что мне очень интересно.

Павел Перец. Да, это тебе очень интересно, но, к сожалению, моя задача – раскрыть дореволюционную историю нашей страны несколько с неожиданной для многих сторон, потому что я сам, когда начал заниматься этой темой, я, мягко говоря, прифигел от того масштаба и от того объёма, что происходило в нашем родном царстве-государстве. Естественно, я буду фокусироваться в основном на Петербурге и Москве, это связано с 2 причинами: во-первых, я родился и вырос в Ленинграде-Петербурге, а в Москве какое-то время жил, соответственно, я что-то об этих городах знаю, хотя, конечно, террористическая деятельность распространялась и на Харьков, и на Киев, и на Одессу, и ещё на ряд областей. Это во-первых, а во-вторых: поскольку Петербург – столица империи, а Москва пристяжная к этому городу, то, естественно, основное внимание террористов было уделено именно этим городам. И чтобы с места в карьер, я хотел бы тебе задать вопрос: мы все с точки зрения безопасности понимаем, как выглядит выезд главы государства сейчас, ну т.е. мы, может быть , не знаем деталей, но у нас есть некая картинка в голове, как это должно быть, и я думаю, что останови любого на улице и спроси, как выглядит кортеж Путина или Трампа, или ещё кого-нибудь, они как-то ответят. И вот у меня тогда к тебе вопрос: опиши, не вдаваясь в детали, как, по-твоему, должен выглядеть императорский выезд, ну, в 19 веке, например.

Д.Ю. Ну беда в том, что я-то про это знаю.

Павел Перец. А, чёрт!

Д.Ю. Т.е. есть подробности, что, например, по пути следования американского президентского кортежа заваривают все канализационные люки, например, чтобы оттуда никто дерзко не выскочил с «Мухой», рассаживают снайперов по крышам, непонятно зачастую, в какой машине кто едет, мотоциклисты, машины сопровождения, глушилки, которые не дают взрываться фугасам, и всякое такое. Т.е. теперь-то это вот так. Даже, я бы сказал, не только у президентов.

Павел Перец. Ну да, естественно.

Д.Ю. Популярные граждане никуда не ходят без охраны. Вообще никуда не ходят – начнём отсюда, а куда ходят – везде ходят с охраной, потому что эти доброжелатели, подкравшиеся неведомо с чем, сотворят неведомо что, а тогда, поскольку я тут живу, как у нас у ворот Летнего сада покушение…

Павел Перец. Да, вот об этом будем и в следующем выпуске, но вот…

Д.Ю. Карета, которая просто едет, как карета, и никого больше, ну может, там, пара казачков каких, и всё.

Павел Перец. Я очень часто слышу на экскурсиях вопросы, типа: как они там могли царя убить, во-первых, почему… На самом деле всё понятно: вот так вот выглядел царский выезд. Я ожидал от тебя такой реакции, потому что у меня она была примерно такой же. Это картина 1835 года, художника Сверчкова, известное полотно. Логично возникает вопрос: ну может быть, художник так видит, а на самом деле всё не так? Нет, всё именно так, и это первый момент, который надо сразу же объяснить зрителям, прежде чем мы коснёмся этой долгоиграющей темы: дело в том, что Николай Первый, это ещё ладно – он тут едет вот так вот, есть гравюры и рисунки, где он едет точно так же по Москве, а есть вообще замечательная картинка, она, к сожалению, в очень плохом разрешении в интернете, а в живом я её не нашёл, где он едет мимо Аничкова дворца по Невскому проспекту и сам правит лошадьми, а рядом его супруга. Ну т.е. это, грубо говоря, ты идёшь по Невскому – бац там Путин проехал в кабриолете один, с кем-нибудь, не будем говорить, с кем. И у нас возникает логичный вопрос: как вообще так возможно? И здесь крайне важно упомянуть такой момент, как восприятие исторического контекста. Дело в том, что очень многие люди судят по событиям прошлого с точки зрения настоящего, и им хоть кол на голове теши, что раньше отличалось всё, понимаешь. Вот сейчас у нас девушки ходят в мини-юбках, а вот ты знаешь, например, какой был самый ужасный признак проститутки в 19 веке?

Д.Ю. Без платка?

Павел Перец. Нет, не без платка – она с распущенными волосами. Простоволосая – было даже такое выражение.

Д.Ю. «Опростоволоситься».

Павел Перец. Да, опростоволоситься. Т.е. это было просто за гранью, понимаешь – с распущенными волосами. С этой точки зрения добрая половина наших современных барышень – они из таких, но мы же не будем об этом так судить. Поэтому это была нормальная картина. Николай первый чувствовал себя хозяином в своём собственном городе, в своей собственной стране. Более того, он любил гулять один. Ну, у него там поодаль мог идти казачок, чтобы не раздражать Его Императорское Величество. Он мог выйти из Зимнего дворца, прогуляться в Мариинский дворец к своей старшей дочери Марии – отсюда, собственно, и название дворца, понянчиться с внуками – он очень это дело любил, зайти в Исаакиевский собор, посмотреть, как там дела идут, дать ценные указания – у него поскольку было инженерное образование, он считал себя великим архитектором, и мало кто мог ему перечить, только Карл Иванович Росси, который метр с кепкой, ему в пупок дышал, мог сказать: «Нет, я хочу другую обивку в моём Александринском дворце», и Николай Первый соглашался. А в основном это происходило именно так. Т.е. это было абсолютно естественно: он контролировал всё, мог зайти в магазин какой-нибудь и т.д., и т.п. И естественно, он гулял в Летнем саду.

Д.Ю. Т.е. настоящий хозяин земли Русской.

Павел Перец. Настоящий хозяин земли Русской, да, и состояние общества было такое, что никому в голову не могло прийти на него покуситься, даже… Одно проистекает из другого – он так себя вёл, потому что не было предпосылок для того, чтобы вести себя иначе, потому что если бы эти предпосылки существовали, соответственно, и охрана была бы каким-то образом организована, и никто бы не отпускал Его Императорское Величество вот так вот в санях покататься. Это первый момент, который нужно совершенно чётко для себя уяснить. Далее проистекает второй вопрос касательно вообще этих самых служб охраны и прототипа современного ФСБ. Тут мы переходим к такому моменту, как 3 июля 1826 года, когда было организовано т.н. Третье отделение Собственной Его Императорского Величества канцелярии – это некий пропропрообраз секретных служб. Организовано оно было после Декабристского восстания, организовано оно было Бенкендорфом. У меня тут где-то есть его картинка, я покажу чуть попозже. Эта структура должна была контролировать всё то, чем сейчас занимаются секретные службы. Что такое объём Российской империи, я думаю, тебе не надо рассказывать, она включала в себя ещё и Финляндию, и Польшу – вечный источник проблем для нас. Соответственно, был центр этой структуры в Петербурге, где – мы сейчас об этом поговорим, и вот у меня второй вопрос к тебе: а скажи, пожалуйста, сколько человек обеспечивали безопасность государства из Петербурга?

Д.Ю. Не помню – не то 12, не то 15.

Павел Перец. 16. 16 человек! Нет, конечно, были представители на местах, было сначала 5 округов, но их там пропорционально было. 16 человек на всю империю! Мало того: чем занимались эти 16 человек – в Третьем отделении было 4 экспедиции. Первая экспедиция занималась как раз таки политическими вопросами, т.е. всё, что связано с антиправительственной деятельностью, крамолой и т.д. Чем занималась Вторая экспедиция? Она занималась, во-первых, сектами и раскольниками, далее она занималась всеми уголовными преступлениями, т.е. исполняла функции уголовного розыска, далее она исполняла функции современного ГУИНа, т.е. занималась всеми мессами заключения, помимо этого она ещё занималась фальшивомонетчиками. Это всё Вторая экспедиция. Третья экспедиция занималась всеми иностранцами, т.е. выполняла функцию контрразведки, а Четвёртая экспедиция занималась вообще сбором всех происшествий по империи. И вот этим всем абсолютно необъёмным, потом туда ещё добавилось в 1888 году театральная цензура – 16 человек. К концу царствования Николая Первого эта цифра достигла астрономических размеров в 40 человек. 40 человек – ты понимаешь – на всю империю! Или 16. Я вот работаю в интернет-агентстве, у меня в СЕО-отделе сидит больше человек, чем во всём этом Третьем отделении тогда. Т.е. это крайне важно понимать.

Д.Ю. Ну т.е. я бы тоже добавил: это значит, руководство государства никакой угрозы вот с этих сторон не ощущало, т.е. уголовная преступность – всё понятно, фальшивомонетничество – тоже понятно, что говорят и думают, надо знать, но угрозы, которая требовала бы большего количества народу и других подразделений, видимо, вообще не было.

Павел Перец. Её не было, точнее, она чувствовалась, и, к сожалению, иногда из мухи делались слоны. Вот мы чуть попозже поговорим: дело петрашевцев – оно как раз из этого. Но помимо количественного состава ещё важен ведь качественный состав. Но прежде чем мы поговорим о качественном составе этой структуры, вот сейчас мы произносим слово «Большой дом», и все знают, что это такое – это здание, которое стоит, кстати, на месте бывшего окружного суда, где происходил знаменитый суд над Верой Засулич, покушавшейся на губернатора Трепова – мы об этом поговорим дальше. Ну т.е. мы знаем, что Большой дом – это Литейный, д.4…

Д.Ю. Я там служил.

Павел Перец. Вот она, «кровавая гэбня»! Откуда, откуда это всё – оттуда. Когда мы говорим «Лубянка», мы тоже прекрасно понимаем, что это такое – это здание, причём опять-таки обыватели не в курсе, что это здание уже давным-давно не мозг, мозг через дорогу от Лубянки, там новое здание. И здесь возникает вопрос: было точно такое же здание, естественно, в Российской империи, которое вызвало тихий ужас у всех людей, про него ходили разные байки, анекдоты и легенды. Где оно находилось – оно находилось в Петербурге, естественно, на набережной реки Фонтанки. Изначально Третье отделение помещалось на Мойке, потом оно, по-моему, в 1838 году переехало на набережную реки Фонтанки. У него тоже был свой топоним, как «Большой дом» или «Лубянка» - это топоним назывался «У Цепного моста», почему – я сейчас объясню. Где сейчас располагается это здание? Ну во-первых, я хочу показать тебе это чудовищное по размерам страшное здание – это вот одна фотография, это вот вторая фотография. Там сейчас городской суд располагается. Да, т.е. располагается оно – если мы посмотрим на наб.реки Фонтанки от угла, то сначала мы увидим там дом, построенный уже советским архитектором Евгением Адольфовичем Левинсоном, очень прекрасным архитектором, гостиница «Советская» по его проекту была построена, потом эти стеклянные потрясающие пилоны на станции метро Автово – это его же проект, ДК Ленсовета и т.д. Почему здесь, что здесь делало советское здание – этот дом, к сожалению, его разбомбили во время войны. Это Фонтанка 12. Дальше идут Фонтанка 14 – это 2 здания, реконструированных в своё время архитектором Щусевым, который построил ни больше ни меньше Мавзолей Ленина, а вообще начинал с церковной архитектуры, и Марфо-Мариинская обитель на Большой Ордынке, там его есть собор, его организовала вдова как раз таки Сергея Александровича, убиенного эсерами. А следующее здание – Фонтанка 16 – это то самое Третье отделение, вот это ужаснейшее-преужаснейшее. Теперь: почему «у Цепного моста» - ходил такой стишок: «У царя у нашего верных слуг довольно – вот хоть у Тимашева высекут пребольно». Тимашов – это один из глав Третьего отделения. «Вдарят в наказание так ударов до ста, будешь помнить здание у Цепного моста». «Мо´ста» - в рифму так пришлось. Никаких, естественно, 100 ударов плетьми никому там не всыпали никогда, тем более без определённого предписания. Цепной мост – я сейчас объясню, почему он.

Д.Ю. Ну, слух-то полезный.

Павел Перец. Ну, полезный, да. Дело в том, что вот этот мост раньше выглядел вот так – Пантелеймоновский, это мост, по которому ходил Пушкин. Есть замечательный альбомчик, я сейчас его покажу и отложу, это фотограф петербургский прекрасный Компанейченко, он сделал «тогда» и «сейчас» на основе фотографий Карла Буллы. Вот, это надо потом просто крупным планом отдельно снять. Вот это «было – стало», соответственно, Цепной мост и его современный вариант. Соответственно, у этого Цепного моста Фонтанка 16 – вот это вот ужасное заведение жандармерии.

Д.Ю. А вот вопрос: про Литейный есть отличная шутка – какое самое высокое здание в Ленинграде? Литейный, дом 4 – с него Колыму видно.

Павел Перец. Да-да-да, Колыму или Сибирь.

Д.Ю. А с этого что-нибудь было видно?

Павел Перец. Я не знаю конкретно такой же шутки про это здание, но есть шутка про отца декабриста Пестеля: когда он был губернатором Сибири, надо сказать, не очень добрым человеком, из-за чего его там не очень любили, и вообще у его сына были самые якобинские настроения – он планировал и царя … , ну а на место царя, отгадай, кого он?

Д.Ю. Неужели своего папу?

Павел Перец. Себя, зачем папу, зачем? Себя любимого! Так вот, в Зимнем дворце был разговор, был вопрос, как там дела в Сибири, и один вельможа сказал: «Вы знаете, об этом надо спросить господина Пестеля, потому что ему вот отсюда всё видно». Т.е. он жил здесь, дистанционно руководил. Вот такая вот была шутка. Про это я не знаю, но, естественно, у людей было представление, что там пытали, чуть ли не ногти выдирали, и прочее, прочее. Я тебе хочу показать – у меня тоже есть такая книжечка «Пушкинский Петербург», это отец и сын Гордины написали, получила Анциферовскую премию в 1996 году, и у меня здесь заложена картинка «Будни Третьего отделения» - пожалуйста, хорошо, что ты сидишь… Вот. Кровавые жандармы, да…

Д.Ю. Играют в шахматы или в шашки.

Павел Перец. Да, играют в шахматы или в шашки – в шашки, по-моему.

Д.Ю. Я со своей стороны могу тебе сказать: я в перестройку узнал, что на Литейном есть подвалы, где, там, нам Валерия Новодворская сообщала, что там студень кровавый по колено стоит. Есть подвалы, есть секретный тоннель из-под здания прямо в Кресты, чтобы там всех таскать туда-обратно.

Павел Перец. Естественно.

Д.Ю. Туннель – это, понятно, мечта. Граждане не в курсе, что возле Невы, где там вода-то под грунтом стоит, никаких подвалов там нет, ничего там вообще нет, ну и пытки – это вообще отдельный предмет, как-нибудь тоже обсудим, на что они похожи.

Павел Перец. Ну да, это, на самом деле, касается любых подобных учреждений, про которые всегда, чем меньше информации, тем большое, соответственно, легенд, слухов, и т.д., и т.п.

Д.Ю. Потолок наблюдал в какой-то передаче Познера, где он там по улице ходил и рассказывал, что здесь вот жил Берия, а в подвале у него стояла камнедробилка миниатюрная, через которую трупы спускали в канализацию.

Павел Перец. Странно, что не тех женщин, которых Берия отлавливал на улице и после употребления спускал в эту камнедробилку. У меня есть коллега, он очень любит потчевать иностранцев всякой информацией, они приезжают сюда, а он им рассказывает, что вы проплываете сейчас, а вот там стекала кровь из этого здания по тонким ручейкам, потому что там всех расстреливали.

Д.Ю. Они ж верят!

Павел Перец. Да. Он их троллит вообще с дикой… Он такой ватник 100%-ный. Ну и короче, это Третье отделение, Фонтанка постоянно будет возникать в наших разговорах, чтобы зрители хотя бы знали, где это находится, потому что вы приедете, там напротив Инженерный замок, и обычно там Инженерный замок, там Чижик-Пыжик, фигурка, и обычно всё про это, а про здание, которое напротив, ничего не говорится, потому что оно абсолютно неприметное и, может быть, кто-то не знает, а у кого-то просто времени тупо на это не хватает, потому что невозможно за такой короткий срок – за час вдолбить людям это. Соответственно, Фонтанка 16 – это центр имперского ужаса, где сидели сатрапы царские и всех в камнедробилку спускали.

Д.Ю. В Фонтанку, да?

Павел Перец. Да-да-да, в Фонтанку прямо. Значит, качественный состав: тут важно сказать, и это тоже тем будет проходить рефреном через наш разговор – про вообще отношение людей к полиции и тайными службам. Оно было изначально априори строго негативное, вот они ещё ничего не сделали, а к ним уже негативное отношение. Я хочу привести пример, который в этой же книжечке был мною найден: декабрист Иван Пущин, друг Пушкина, как идеалист, решил пойти в квартальные надзиратели, потому что там больше всего злоупотреблений, и как-то своим примером и деятельностью навести там порядок. Мама и сестра его на колени встали и сказали: нет, не позорь нашу семью, это просто будет клеймо на нас. И соответственно, ему пришлось подчиниться – Жано, так его звали, не пошёл. И вот они пишут: «За исключением самых высших, во главе которых стоял столичный генерал-губернатор, в аристократических домах полицейских чиновников не принимали». Т.е. это была низшая каста, ну понятно, что там было, к чему придираться, и все писали – и Пушкин, что у него из кареты подушки вытащили, и т.д., и т.п., и что Сухтелена на Дворцовой ограбили, но просто изначально в обществе было такое отношение к этим структурам. Причём это тянется до сих пор, и здесь некое противоречие, потому что, с одной стороны, без этих структур – никуда, любое государство, даже самое демократическое на планете Земля США, почему-то все эти структуры имеет, причём в разных ипостасях. Более того, там у них эти структуры ещё и конкурируют друг с другом. К сожалению, этот нюанс, и очень горькие строки есть об этом, мы будем говорить в будущем, у Герасимова – начальника охранного отделения, у него есть замечательная книга воспоминаний «На лезвии с террористами», и вот он об этом как раз пишет, что абсолютное… для революционеров всё в обществе – им все сочувствуют, им все помогают, они все герои, а мы, которые обеспечивают безопасность государства, мы априори, изначально вот такие гады, подонки и т.д., и т.п.

Д.Ю. Ничего не меняется …

Павел Перец. Ничего абсолютно не меняется.

Д.Ю. Я бы ещё добавил, что выпускники военных училищ, всяких кадетских корпусов и прочее, соответственно, «Одноклассников» тогда не было, но они всё время собирались своими классами. Ну так вот, как только некий гражданин шёл на службу в полицию, на встречи выпускников его приглашать переставали.

Павел Перец. Да-да-да, было позором, да, но есть ещё… об этом тоже мы в дальнейшем поговорим, были же привилегированные – всевозможные кавалергарды и прочие, там вообще ничего не делалось без согласия полкового совета. Т.е. ты, например, решил, жену себе нашёл – её должны одобрить дамы, жёны этих вот товарищей.

Д.Ю. Ну правильно, иначе как в свой круг запускать не пойми кого?

Павел Перец. Вот, это ещё один момент, который нужно понимать, почему у революционеров на определённых этапах было так всё хорошо – потому что у них было сочувствие общества, не всей его части, не всегда, но оно присутствовало.

Далее важный момент, без которого тоже нельзя сказать: как ты знаешь, в Советском Союзе сотрудники милиции очень «любили» сотрудников КГБ, а те отвечали им не меньшей взаимностью.

Д.Ю. А и тех, и других ещё «любила» прокуратура. «Любила» часто, сильно!

Павел Перец. Сейчас мы, к сожалению, тоже такую картину наблюдаем, у меня тоже есть знакомые и там, и там, я же тоже на «кровавую гэбню» работаю, как ты понимаешь», и соответственно, в царской России было то же самое – была жёсткая конкуренция между Министерством внутренних дел, между полицейскими службами, и Третьим отделением, они там друг за другом следили, и доходило порой просто до анекдотов – ну например, скажем, дело петрашевцев было открыто как раз таки Министерством внутренних дел, а не Третьим отделением. Они об этом знали, но Третьему отделению ничего не сказали, чтобы – ну понимаешь, да?

Д.Ю. Да.

Павел Перец. …выпендриться и т.д. Вот, это что касается состояния спецслужб – так, небольшая преамбула.

Д.Ю. Ну, оно правильное, как ты понимаешь: если мы это выявили, мы это обнаружили и раскрутили, первое – непонятно, на основании чего вы казённый хлеб жрёте, и это упрёк и вообще. Значит, нам надо больше полномочий, нам надо больше денег выделять, больше должностей, возможностей и всё такое. Оно очевидно и объективно, не от того, что они там кто-то кого-то ненавидит, это организации так устроены.

Павел Перец. Это обыкновенная конкуренция, как и в бизнесе, как везде, как и в странах, и т.д., и т.п. Но, к сожалению, естественно, были определённые обвинения не беспочвенные в адрес Третьего отделения.

Д.Ю. Естественно!

Павел Перец. Вы же понимаете, да, тем более всё только нарождалось. Особенно доставалось, например, поскольку они осуществляли ещё в смысле цензуры – вот это просто вообще зачёт. Во-первых, есть известная история про то, что у Пушкина в «Евгении Онегине» есть строчка про то, как происходит въезд в Москву, там по Тверской, и там такая строчка: «И стая галок на крестах». Значит, московскому митрополиту Филарету не понравилась эта строчка – что как это галки оскверняют, и он сделало выговор цензору, на что цензор ответил, что да, у поэта было, но на самом деле претензии надо выставлять московскому градоначальнику, который позволяет себе такое.

Д.Ю. Допустил галок на кресты!

Павел Перец. Допустил галок на кресты. Но вот сейчас это вообще, как бы… Я тебе сейчас прочитаю пару четверостиший, такой тест цензора, сейчас ты у нас будешь проходить экзамен на цензора. Ты мне должен сказать, что здесь крамольного:

О, сладостно, клянусь, с тобою было жить, Сливать с душой твоей все мысли, разговоры, Улыбку уст твоих небесную ловить И молча на тебе покоить взоры.

Это стихотворение поэта Олина, оно называется «Стансы к Элизе», и вот цензор Красовский написал: «Женщина не достойна того, чтобы улыбку её называть небесной».

Д.Ю. Я так и подумал, да. Ну там «кресты», «небесная».

Павел Перец. Дальше:

Пусть зависть на меня свой изливает яд, Пускай злословия шипит язык презренный. Что в мненье мне людей? Один твой нежный взгляд Дороже для меня внимания Вселенной.

Цензор Красовский пишет: «Сильно сказано. К тому же во Вселенной есть и цари, и законные власти, мнением которых дорожить должно». Ну понимаешь, мы с тобой ржём, а люди это заворачивали на таких основаниях. И дальше он пишет:

О как бы я желал пустынных стран в тиши, Блаженный, близ тебя к блаженству приучаться.

На это цензор заметил, что его желание уединиться в пустыне есть увиливание от его должностных обязанностей.

Д.Ю. Я чувствую, это можно отдельной книжкой публиковать.

Павел Перец. А во-вторых, «только близ Евангелия можно к блаженству приучаться, а не женщины».

И здесь мы плавно переходим к следующей части марлезонского балета – это состояние общества. Например, в революционном движении, и в частности, среди террористов было немало женщин, причём женщин ого-го каких! Есть такая зарисовка Ильи Ефимовича Репина, «У Доминика» называется, на Невском проспекте. Если присмотреться то мы увидим, что там сидят одни мужики, женщин нет. Чтобы вы понимали положение женщин – у нас, к сожалению, в России есть всё равно такой царящий сексистский взгляд на роль женщины: баба, там, плита, дети, тра-ля-ля. В 19 веке это была просто катастрофа! Я сейчас перечитываю «Анну Каренину», и там есть такая сцена, когда обед, который устроил Стива Облонский, пригласил туда Китти Мещерскую и Константина Левина, чтобы они наконец-то срослись, и вот там муж Анны Карениной – Алексей Александрович Каренин говорит о том, что образование женщин обыкновенно смешивается с вопросом о свободе женщин, и только поэтому может считаться вредным. Женщина не должна быть свободной, женщина не должна получать образование, особенно высшее. И вот с этим была основная беда: единственная возможность получить у женщин высшее образование было поехать в Европу, и они туда всё и ехали, в основном в Цюрих, в Женеву, в Швейцарию в основном они ездили, получали… Т.е., например, первая женщина-врач оттуда, наша российская, русская.

Далее, у женщины не было никакого права в семейном отношении, т.е. если, не дай бог, развод, то ребёнок априори оставался за мужем. Ну вот опять-таки «Анна Каренина» – яркий пример тому. Более того, женщина не могла начать жить сама, ей нужно получить отдельный вид на жительство от мужа, ну уж я молчу про дочерей, и всё такое прочее. И соответственно, поскольку… А, и женщинам было запрещено занимать государственные должности, про армию если там сказать тем ребятам, что в Красной Армии они не то, что будут в боевых частях, а возглавлять некоторые боевые части, у них бы, наверное, ну я не знаю – они пошли бы утопились бы в Неве просто от этого, от этой мысли.

Д.Ю. Какое благорастворение было в родной стране.

Павел Перец. Да-да-да, в этом плане поганая советская власть, на самом деле, ну кому-то это может не нравиться, но она реально освободила женщин в этом плане. И соответственно, женщины всё-таки, ну мы-то знаем – у них есть и мозги, и душа.

Д.Ю. Для многих покажется странным, что да – они тоже люди.

Павел Перец. Они тоже люди!

Д.Ю. Неожиданно.

Павел Перец. Такая новая мысль сегодня. Видите, сколько интересной информации почерпнёте из нашего разговора. Вот, и они просто упирались в стену. Более того, не все были богатые, у кого-то просто другого выхода не было, как работать – а где работать? Ну там, какие-то прачки, акушерки, дай бог, я не знаю, преподавательницы, гувернантки и прочее. А на ту беду в стране была – это мы потом как-нибудь отдельно поговорим – легализована проституция, о чём многие забывают сейчас. При Николае Первом она была легализована, и женщина могла официально устроиться проституткой, иногда это у неё был единственный выход, и процент чистого благородного сословия в этом сегменте рынка постепенно расширялся. Соответственно, если вот эту пружину жать-жать-жать, она когда-то разожмётся, и именно этим объясняется большой процент именно женщин в революционном движении. Софья Львовна Перовская, которой мы посвятим отдельную передачу, довела дело до покушения на Александра Второго собственноручно, а начинала, в общем-то, как невинный ребёнок.

Ну и есть ещё один аспект – про состояние еврейского населения, но его мы коснёмся более подробно, когда будем говорить про социалистов-революционеров.

Д.Ю. Которые в конце концов вырвались из черты оседлости с наганами и всё нам устроили.

Павел Перец. Да-да-да. Ну просто тема евреев вообще такая больная для некоторых.

Д.Ю. Неисчерпаемая.

Павел Перец. Да, неисчерпаемая. Я вот сейчас готовлю очередной свой хит под названием «Где же ты, где же ты, когда вокруг одни жиды?»

Д.Ю. Труд Александра Исаевича штудировал, не штудировал?

Павел Перец. Слушай, у меня к Александру Исаевичу двоякое отношение.

Д.Ю. А труд хороший, между прочим.

Павел Перец. Двоякое отношение – где-то я полностью с ним согласен, на самом деле, а где-то у меня вызывают вопросы некоторые его высказывания. Кстати, к вопросу о высказываниях: как освещалась деятельность Третьего отделения в нашей советской историографии. Вот есть книжка, которая у тебя тоже есть, написал её из «этих» товарищ – Троцкий, но в отличие от того Троцкого это его родная фамилия, очень хороший, на самом деле, историк, но поскольку он творил понятно, в какое время, я просто приведу буквально одну цитату, чтобы вы понимали. У слова «жандарм» уже строго негативная коннотация, ты же понимаешь, жандарм – это априори просто… даже не надо объяснять. И вот он объясняет, небезосновательно, то, что Николай Первый действительно довлел над всеми, он реально везде всё хотел контролировать, а мы знаем, что это неграмотно просто, с точки зрения менеджмента – нужно делегировать полномочия, иначе это всё рассыплется. И оно начало сыпаться как раз при Александре Третьем, потому что просто аппарат не справлялся с количеством входящей информации. И он, совершенно справедливо это замечая, тем не менее пишет: «Николай не потерпел бы около себя даже тупой, но упорной воли Аракчеева, не говоря уже о талантах, подобных Сперанскому».

У нас в городе есть памятник Николаю Первому на Исаакиевской площади, и там он такой композитный, скажем так, и там помимо всего прочего есть 4 барельефа, на этих барельефах восстание декабристов, открытие моста самого длинного на железной дороге Петербург-Москва, холерный пункт, там на заднем плане, кстати, Спас-на-Сенной – это церковь, которая стояла на месте Сенной площади, и сцена, когда Сперанский преподнёс финальный труд – это кодификация всех законов, и в конце заседания Государственного Совета Николай Первый просто снял с себя Андреевскую ленту и её на него надел. Сперанский привёл, ну т.е. у нас законы были до этого момента, там ситуация просто парадоксальная – они же со времён царя Гороха, и вот они так накапливались, накапливались, и бывали ситуации, когда один закон другому противоречил – с этим надо было что-то делать. Ради этого было, кстати, организовано Второе отделение Его Императорского Величества канцелярии, оно на Литейном 46, по-моему, располагалось. Сперанский это всё сделал, он был не официальным, но фактическим руководителем этого Второго отделения. После этого он, современным языком выражаясь, преподавал юриспруденцию и политологию Александру Второму, наследнику престола, а закончил свои дни вообще в графском достоинстве, и это, мягко говоря, не вяжется с фразой уважаемого мною господина Троцкого. Просто ты понимаешь, что петь можно по-разному – можно фальцетом, а можно басом. Соответственно, они в зависимости от ситуации не могли позволить себе выставлять жандармов в каком-то позитивном ключе, при том что именно Третье отделение первым подало царю вопрос, что крестьян надо освобождать, иначе будет поздно. Это именно они. Именно они были инициаторами по заведению, например, больниц для чернорабочих, и т.д., и т.п., и туда народ обращался, как в последнюю инстанцию.

Д.Ю. К этим подонкам, да?

Павел Перец. Да, к подонкам, потому что они писали про чиновничий произвол и т.д., ну потому что у них задача была – безопасность государства, они, как умные люди, понимали, что если общество построено на крепостном праве, то это конечная история, что Крымская война и доказала.

Ну и вот, последний момент, который остался у нас в такой глобальной преамбуле, но крайне важный – опять-таки, я поскольку журналист и в прошлом главный редактор, то, изучая этот момент, я очень часто сталкивался с тем, что к террористическим актам у нас относят чуть ли не убийство Гай Юлия Цезаря Брутом. Я, когда учил французский язык, ещё изучал историю Франции, там Франсуа Равальяк заколол в 1610 году Генриха Четвёртого на узких улицах Парижа, он вскочил к нему на подножку кареты и заколол. Тогда действительно в Париже это было возможно, это уже потом барон Осман с прямотой сталинской реконструкции Москвы прорубил эти бульвары…

Д.Ю. Для меня было открытие, что Елисейские поля такие широкие для того, чтобы там артиллерию можно было выкатить, а баррикадами перегородить нельзя.

Павел Перец. Конечно, всё поэтому, потому что баррикады – это французское изобретение, «Barricade» - от этого глагола. И спустя много, несколько веков по такой же схеме был убит брат Кропоткина в Харькове, губернатор – Гольденберг точно так же вскочил на подножку кареты, но только он его застрелил, а не заколол. Франсуа Равальяк был учителем, Александр Соловьёв, который пытался убить Александра Второго, тоже был учителем. Но здесь важно понимать один момент – чем вот это всё отличается от терроризма: у Франсуа Равальяка была цель убить, и всё. У терроризма задача не только убить или взорвать и прочее, а чтобы это разошлось максимально широко, т.е. это некий способ, я прошу прощения, коммуникации с обществом, и к сожалению, мы знаем случаи, когда этот способ действовал. Т.е. это некий метод запугивания, и в данном случае медиа имеет первичную роль. Я не знаю, знаешь ты или нет, но есть такая история, что второй самолёт впилился через 20 минут в эти башни – просто было рассчитано, что за 20 минут подоспеют телевизионные службы.

Д.Ю. Не слыхал, нет.

Павел Перец. Я слышал такую историю, я не знаю, правда это или нет, но это очень похоже на правду, потому что всё только ради этого – чтобы застращать, запугать. И в этом плане, к сожалению, как мы убедимся, Россия является родиной терроризма, потому что первая профессиональная террористическая организация «Народная воля» у нас тут родилась, и т.д., и т.п. Вот я очень прошу зрителей не путать эти 2 понятия и различать: убийства тиранов в прошлом, в Древнем Риме и т.д., и вот то, когда это уже начало работать, прошу прощения, по профессиональной схеме.

И вот теперь, после такой достаточно длинной преамбулы мы переходим к теме нашей сегодняшней беседы, она займёт вторую нашу часть – это с чего начался терроризм в России. У терроризма в России есть год и место рождения, как ни парадоксально кому-то покажется, и дело это было в Москве, а не в Петербурге, и здесь мы переходим к личности Петра Григорьевича Заичневского. У меня, к сожалению, нет его фотографии, она есть в интернете, вот таких вот размеров – наберите в Гугле где-нибудь, на Википедии посмотрите. П.Г. Заичневский родился в 1842 году в Орле – это важно, потому что в 18632 году, о котором мы будем говорить, ему было всего 20 лет. Он прошёл, в общем-то такой стандартный путь для студентов. Тут я распечатал такую книжечку – в своё время выходил сборник «Сподвижники Чернышевского», в 1960-ых годах, и там есть как раз такой героический, как мы любим, … , где «заскрипели перья, подозрительно зашелестела бумага у допрашиваемого, заработала машина Третьего отделения», т.е. вот это вот всё, фразеология эта вот.

Д.Ю. Жуть.

Павел Перец. Жуть, да, жуть. Но как мы сейчас увидим, то, с чего я начинал – царь ездил один, соответственно, простите, убивай не хочу, никем не охранялся, так ещё и условия содержания преступников были иногда, мягко говоря, тоже вызывали массу вопросов. Так вот, Заичневский окончил Орловскую гимназию с серебряной медалью, после этого переехал в Москву и поступил в университет, но как-то преподавание его не заинтересовало, и здесь надо сказать, что царствование Николая Первого закончилось полной катастрофой – Крымской войной. У нас, к сожалению, я тут вот тоже встречаю иногда в комментариях, у себя на канале – некоторые пишут, что это было всё равно не поражение – Крымская война, т.е., грубо говоря, по очкам мы там чуть-чуть проиграли. Территориально, да, мы ничего не потеряли, запретили хождение в проливах наших кораблей, и вообще флот нам запретили иметь, но потом мы добились обратного. Но многие забывают, что России был нанесён колоссальный удар именно в имиджевом плане, т.е. из недосягаемого колосса мы скатились куда-то туда, и чувство исторического одиночества - сейчас очень модно произносить это словосочетание, оно именно тогда возродилось у нас. И для общества это, конечно, был полный шок, т.е. после всех этих Суворовых, Кутузовых, там Паскевич пошёл, навёл порядок в Европе и т.д., и т.п., и тут на своей собственной земле…

Д.Ю. Просто отхлестали по физиономии.

Павел Перец. Просто отхлестали по физиономии. Я вот с удивлением выяснил недавно – я живу в Сестрорецке, там есть парк Дубки, и я знал, что приплывала «делегация» - английская эскадра, дальше не пошла по понятным причинам, потому что мимо кронштадтских фортов и Кронштадта не проплывёшь, и вот этот вот человек – Николай Первый, он вообще как узнал, что дело труба – он вышел на балкон коттеджа в Александрии, достал эту самую трубу, посмотрел и увидел корабль под английским флагом. Так вот, у нас, оказывается, была бомбардировка даже один раз Сестрорецка, потому что там был оружейный завод, и сейчас в парке висит мемориальная доска. В общем, это был некий шок для общества, и оно породило, естественно, определённые брожения, которые перекинулись на студенческую среду. Студенчество всегда было источником всего…

Д.Ю. Ну оно и должно им быть.

Павел Перец. Да, как говорили, есть известная фраза, её разным людям приписывают, что тот, кто не был в молодости революционером, у того нет души, тот, кто не стал в старости консерватором, у того нет ума. И она абсолютно справедлива. Так вот, он учился в этом университете, а дело в том, что ещё в 1861 году, когда отменилось крепостное право, правительство, опасаясь, что сейчас в университеты хлынут все, оно сделало обучение платным, таким образом отсекая, и получилась история, когда кто-то уже поступил на бесплатное отделение, а тут ввели плату, а платить-то и нечем. Это создало определённый прецедент, начались студенческие волнения, и вот Заичневский… очень сложно характеризовать этого человека, потому что кроме довольно подробного такого, очень идеологизированного очерка Юрия Куликова про него информации крайне мало, а очерк этот написан на основе ряда воспоминаний и донесений Третьего отделения. Тем не менее, он стал озадачиваться… Т.е. как это всё обычно происходит: сначала читается запрещённая литература. Боже, знал бы ты, что это за запрещённая литература – это всевозможные европейские философы, которые писали про какие-то социалистические идеи, это Герцен и Огарёв, естественно, это запрещённые стихи Пушкина – ты можешь себе представить такой ужас: запрещённые стихи Пушкина? Т.е. мы опять-таки в процессе разговора увидим, что, к сожалению, в том, что происходило у нас в государстве, конечно, виноваты революционеры и террористы, но государство того тоже стоило.

Д.Ю. Две стороны.

Павел Перец. Две стороны, как два стада баранов, которые не могли найти никакого компромисса, и каждая, вот одна заворачивает сильнее, и вторая заворачивает сильнее, одна заворачивает… и так вот по нисходящей и происходило. Пытались там находить какие-то компромиссы, но тут вписывались уже какие-то совсем сторонние обстоятельства, о чём я тоже расскажу.

Д.Ю. Ну, собственно, это мы, по всей видимости, тихо подошли к тому, от чего бывают революции, когда данные проблемы другим путём решить просто невозможно.

Павел Перец. Да, невозможно, и здесь парадокс вообще нашей истории заключается в том, что именно Александра Второго, который освободил крестьян, его-то и укокошили, и почему – я покажу.

И вот этот Пётр Григорьевич Заичневский стал общаться с другими студентами, они там организовали такую «Библиотеку казанских студентов», она называлась, где вот как раз выдавались тайно вот эти вот секретные запрещённые издания. Он познакомился…

Д.Ю. Казанские уже тогда порезвились.

Павел Перец. Да, казанские, ну вот Каракозов, герой нашего следующего выпуска, учился как раз в Казанском университете. Он познакомился с человеком – ну его так зовут, звали – его звали Перикл Эммануилович Аргиропуло. Как ты понимаешь, он был грек по национальности, и они с ним, соответственно, сошлись и стали думать о каких-то движениях, о просвещении крестьянства. Тогда была очень модная тема – открытие воскресных школ, например, бесплатных школ для безграмотного населения, где студенты их обучали, ну естественно, под этим соусом пытались им что-то там втюхивать, читали «Хижину дяди Тома» и т.д., и т.п.

Д.Ю. Действительно?

Павел Перец. Да-да-да. Ну и соответственно, вот здесь у меня есть: «С того берега» Герцена, «На новый год» Огарёва, «Что такое государство» Энгельсона, философы и социалисты Бюхнер (я даже, скажу честно, не знаю про такого), Лоран, Прудон (этих знаю), лучшие главы из книги Фейербаха «О сущности христианства» - вот эту ужасную запрещённую литературу они распространяли. И в какой-то момент Заичневский стал предлагать более радикальные шаги по созданию ситуации. Они наладили выпуск нелегальной литературы, они наладили выпуск нелегальных прокламаций и прочее, более того, они обманывали, печатали под видом каких-то студенческих, университетских изданий в типографиях, и это будет ещё про «Народную волю». Ты знаешь известный анекдот, как еврей пришёл в партизанский отряд, и ему дали листовки распространять? Вот это из той же серии.

Д.Ю. Ты знаешь – извини, перебью – мне это напоминает гражданина Радищева, который тоже купил типографское оборудование, поставил у себя в подвале на улице Марата, тут неподалёку, и сначала он напечатал экземпляр, который отнёс цензору, цензор проверил, и всё было хорошо, а напечатал уже совсем другое и продавать стал совсем другое.

Павел Перец. Ну там не совсем такая история была. На самом деле цензор действительно его проверил и, в общем-то, он ничего особо не изменял, и потом для него как раз был большой шок, что вот так вот всё, потому что… Ну вообще-то про цензуру мы поговорим отдельно, потому что произведения Чернышевского тоже пропустила цензура, на самом деле, потому что цензоры – они тоже люди, понимаешь, они читают вот это всё, им, естественно, в какой-то момент…

Д.Ю. Не у всех было такое чутьё, как у Красовского.

Павел Перец. Да-да-да. Так вот, к анекдоту про еврея: Аргиропуло, поскольку он грек, а греки тоже люди предприимчивые, он умудрялся эти нелегальные прокламации продавать.

Д.Ю. Молодец!

Павел Перец. Потом тем же самым будет заниматься «Народная воля», но на более профессиональном уровне. Т.е. они занимались распространением вот этой нелегальной литературы, прокламаций.

Д.Ю. За бабки, да?

Павел Перец. Да, более того, там был в их кружке такой человек – Леонид Ященко, он из Малороссии, ныне Украина. Я просто хочу на всякий случай пояснить: я употребляю слово «Малороссия», потому что во всех официальных сводках, во всех донесениях всегда писался или «Малороссийский край», или «Малороссия». «Украина» употреблялась крайне редко. Не потому, что я кого-то хочу как-то задеть или обидеть. И вообще, даже слово «хохол» носило совершенно иную коннотацию в 19 веке, вот читаешь воспоминания того же Репина, там «хохол», «хохол», «хохол», «хохол».

Д.Ю. Будем откровенны – и в 20 веке было точно так же.

Павел Перец. Ну да, т.е. в этом нет ничего оскорбительного, по крайней мере тогда точно. Тогда люди произносили слово «Малороссия» - они просто обозначали часть Российской Империи, это был официальное название. «Украина» было название неофициальное, оно, как правило, в официальных документах не употреблялось.

Ну и соответственно, они этим всем начали заниматься, а потом Заичневскому этого стало мало, и он поехал агитировать в деревню. Мы потом поговорим про такое явление, как «хождение в народ», в 1877-78 годах оно происходило, а вот он поехал агитировать, причём как он это делал: он там один раз вообще на свадьбе участвовал…

Д.Ю. Вместо тамады, Прудона зачитал. «Тамада хороший, конкурсы интересные».

Павел Перец. Нет, ну он, конечно, на самом деле, вместо тоста толкнул… Они пытались, конечно, адаптировать эти все идеи под крестьянский слог. Ну и начал агитировать, и вот это дошло, куда надо. Не стоит забывать, что, во-первых, существовала перлюстрация писем, и лично Николай Первый некоторые письма читал, лично потом Александр Второй письма читал…

Д.Ю. Я, с твоего позволения, чуть-чуть добавлю, что на нашем Главпочтамте существовал т.н. «Чёрный кабинет», при котором была специальная служба по закупке бумаги, конвертов, чернил, перьев в Европах, у нас, где грамотные люди либо незаметно распечатывали письмо – ну там на пару, ещё как-то, и делали с него копии, а если невозможно было или там было симпатическими чернилами что-то написано, то тогда изготавливалась точная копия из правильного конверта, из правильной бумаги, и человек, ловко подделывающий любые почерка, всё это писал. Это всё стояло на промышленной основе.

Павел Перец. Да, да, это так.

Д.Ю. А вот, извини, опять перебью: это на крестьян какое-то воздействие оказывало? Я в том плане, что, может быть, что уровень образования-то…

Павел Перец. На крестьян это воздействие… это вопрос немножко предваряет один из наших будущих разговоров. Забегая вперёд, могу сказать, что обычно крестьяне – в чём была утопичность идеи хождения в народ – они в большинстве случае сами этих агитаторов крутили и сдавали местным органам правопорядка. Но это отдельная тема, мы о ней поговорим, потому что это неотъемлемая часть истории «Народной воли», без этого никак. Ну и он писал, например, вот такие письма: «Вот оно, красное знамя, начинает развеваться у нас и осенять собою толпы собравшихся, хотя и невооружённых, но всё таки на защиту великого дела социализма, общинного владения землёй».

Д.Ю. Никаких большевиков ещё нет, а знамя уже красное?

Павел Перец. А знамя уже красное! Я вот ещё… мы сегодня ещё об этом поговорим. Дальше он пишет: «Мы, социалисты, не обязаны ли везде и всегда проводить те идеи, которые в настоящее время составляют достояние весьма немногих людей? Пора, настало время показать этим господам, что истина не на их стороне, что скоро, скоро рухнет окончательно строй, к которому они принадлежат».

Ну и поскольку письма читались, то, естественно, дело не могло остаться незамеченным. Их приняли, его приняли, соответственно, в своей родной Орловской губернии, причём сначала его папу вызвали, Григория Викуловича, к губернатору, там ему непрозрачно намекнули, что вы сына-то своего утихомирьте. Он пришёл, попытался сказать, но сын же, понимаешь – когда человеку 19 лет, он знает всё.

Д.Ю. Ему тогда 19 было?

Павел Перец. Ну примерно, в 1862 году ему было 20, а приняли его в 1961 году – 19, получается. И соответственно, их приняли, сначала их отвезли в Третье отделение, теперь ты даже знаешь, куда конкретно – вот их туда, к Цепному мосту. Потом их на некоторое, буквально на очень короткое время поместили в санаторный курорт на Заячьем острове, ну буквально чуть-чуть, в Петропавловскую крепость, а потом – вот я читаю: «Март 1862 года, 9 месяцев юноша томится в неволе» - как он томится, я сейчас расскажу. «Теперь он уже в Москве в камере Тверской полицейской части. С ним разделяет участь верный друг Аргиропуло».

И вот здесь надо рассказать про Тверскую полицейскую часть, это теперь мы уже переносимся в столицу нашей Родины Москву. Вот, кстати, Бенкендорф. Потрясающая у человека судьба. Не возглавил бы он Третье отделение, вошёл бы в историю наравне с каким-нибудь Багратионом, Кутузовым, потому что был храбрый генерал, зарекомендовал себя во время войны 1812 года. Сейчас я буду показывать ряд картинок. Ты хоть и не москвич, но это место, я думаю, ты знаешь. Тверская площадь – это то место, где сейчас находится товарищ Собянин – там здание специальное, в центре там памятник Долгорукому, который заложили в очередной юбилей основания Москвы, а открыли в 1954 году. До этого там стояла… Ну ладно, давай мы всё-таки с начала начнём. Тверская полицейская часть стояла напротив вот этого губернаторского дома, и у меня есть несколько её изображений. Вот так вот она выглядела.

Д.Ю. Т.е. это дело в Москве?

Павел Перец. Дело в Москве, да, Тверская полицейская часть стоит там, где сейчас располагается памятник Ленину незаметный, ну об этом я скажу.

Д.Ю. Я смотрю – тут даже пожарная каланча, всё вместе было.

Павел Перец. Об этом надо сказать сейчас пару слов: что такое вообще полицейская часть того времени? У нас тоже этого было достаточно в городе, и более того, несколько ещё сохранилось – вот рядом с Садовой и на площади Репина, только на площади Репина оно перестроено. Это была не полицейская часть в чистом виде, там были и пожарные, там был и некий административный районный центр. Пожарные – поэтому калача, потому что Москва-сити ещё не возвышалась над городом, поэтому город был хорошо виден. В Петербурге было 2 несчастья – это наводнения и пожары, в Москве – пожары, с наводнениями там по понятным причинам всё обстояло…

Д.Ю. Не сложилось.

Павел Перец. Да, не сложилось. Было такое арго преступников - вот у нас «загреметь в кутузку» и прочее, а тогда называлось «ночевать под шарами», потому что на этой каланче вывешивали шары разных цветов, и их конфигурация обозначала, в какой части пожар и надо ли туда либо всем ломиться, либо только частям близлежащим, либо они справляются сами. В Петербурге, соответственно, здесь ещё и про наводнения. Ночью зажигали разноцветные огни. И естественно, там была и кутузка. Вот у меня есть всякие разные картинки – вот она украшена к коронации Николая Второго.

Д.Ю. Красиво!

Павел Перец. Да, там всё было хорошо. Затем поставили, вот здесь очень хорошо видно: здесь вот эта полицейская часть, и там памятник Скобелеву, а здесь надпись: «Гостиница «Дрезден»» - вот её надо запомнить. Поставили памятник Скобелеву, потом этот памятник Скобелеву, как царскому сатрапу, снесли и возвели там вот такое замечательное сооружение – памятник Конституции. Более того, вот у меня есть такая прекрасная фотография: сначала здание Тверской части снесли не полностью, оставили вот этот портик, потом снесли и портик, поставили эту вот стамеску конституционную – вот она уже с другой стороны с видом как раз на губернаторский дворец, вот он там сзади. А напротив губернаторского дворца построили вот такое очень красивое сооружение – это партийный архив, куда в советское время можно было попасть только по пропускам, архитектор Чернышов. Раньше губернаторский дом выглядел так – это тоже, кстати, его украсили ко дню коронации Николая Второго, а сейчас это здание на 2 этажа выше.

Д.Ю. Обращаю внимание зрителей: между окнами сплошные магендовиды, наши антисемиты могут подумать, что же это было.

Павел Перец. Да-да-да, ой, они везде – они и на могиле Некрасова, они и на куполе Измайловского собора, и на куполе ещё церкви, которая стояла рядом со зданием КГБ.

Д.Ю. В перестройку, я помню, в какой-то я нашей т.н. патриотической прессе обнаружил мегафотографию рубля, рубля, где на обороте рубля…

Павел Перец. Свастики? Нет?

Д.Ю. Нет, там Кремль, салют, ну там эти черточки, звёздочки разлетаются – звёздочки 6-конечные.

Павел Перец. И туда пробрались!

Д.Ю. Да, не дремали.

Павел Перец. Ну мы как-нибудь, может быть, об этом поговорим – у меня есть отдельная тема «Масонский Петербург», там столько наверчено, Боже! Причём самое обидное – слушать иногда ну действительно от людей образованных, которые ту же самую пургу гонят.

Соответственно, дорогие жители и гости столицы, вот это губернаторский дворец, тут вот «Мадрид». Там «Дрезден», а тут «Мадрид». Когда вы окажетесь в Москве на Тверской площади, вы можете себе представить, что позади памятника Юрию Долгорукому когда-то стояла эта Тверская полицейская часть с каланчой, где начался терроризм нашей страны. Как он начался, я сейчас расскажу, потому что уже надо потихонечку переходить к этому и закругляться.

Значит, его привезли туда, доставили, а за год до этого случилась т.н. «битва при Дрездене» - это когда как раз студенты, возмущённые тем, что в 1861 году введена оплата, они схлестнулись у дома градоначальника с полицией, и, естественно, очень любили в этом участвовать купцы с Охотного ряда, они их называли «скубенты»: «Скубенты бунтуют». И это как раз вот на этой площади происходило, многих там скрутили, тут же в эту полицейскую часть и доставили.

Д.Ю. А купцы, надо понимать, на стороне полиции принимали участие?

Павел Перец. Конечно.

Д.Ю. А их приглашали, или они сами?

Павел Перец. Нет, они…

Д.Ю. В патриотическом порыве?

Павел Перец. В патриотическом порыве, да, потому что считалось, что всё от скубентов.

Д.Ю. Какие-то подментованные купцы-то были.

@темы: история, видео, Россия, РИ, Петербург, Москва

---

Об истоках российского террора. Часть 2.

Павел Перец. Да, ну и соответственно, их тоже приняли, кстати, этих скубентов, и в Тверскую полицейскую часть доставили. Значит, живёт этот Заичневский в этой Тверской полицейской части. Тут ещё слово «темница» присутствует, а у нас со словом «темница», ты же понимаешь – она, во-первых, сырая, потому что мы же все знаем – «в темнице сырой». Во-первых, очень понравился мне момент допроса – его спрашивают: «Признаёте ли вы, что призывали крестьян к открытому возмущению?» Что отвечает господин Заичневский: «К этому не призывал. Я допускал уже, что возмущение произведено, и указывал только на безрассудство возмущения без оружия».

Д.Ю. Ха-ха-ха! Молодец скубент, блин, не таясь!

Павел Перец. «Комеди-Клаб», знаешь, за словом в карман не лезет парень. И это важно, потому что именно ему принадлежит первое слово терроризма. В каких же условиях он жил чудовищных? Я почему специально цитирую отсюда, из этого очерка Юрия Куликова – потому что это такая советская вещь, где, естественно, нужно было показывать, как плохо было в тюрьмах и как хорошо было на воле и прочее. Вот как плохо - это пишет советский публицист: «Надо сказать, здесь, в Москве, положение его, как заключённого, куда легче, чем в Северной Пальмире. Сюда, в полицейскую часть, начальство допускало друзей для свидания, следовательно, можно было продолжать своё дело. Выводили даже на прогулку по городу под предлогом посещения бани, можно было встретиться и побеседовать с нужными людьми. Иногда в темницу приходили малоизвестные посетители, те, кто сочувствовал движению, или просто любопытный. Раза два подъезжали в экипаже какие-то нарядные дамы, передавали цветы и фрукты. Но это мало занимало Заичневского, другое дело – светлокудрая девушка, с которой его познакомили на бульваре. Солдат отошёл в сторонку, а они сидели на скамье под липами. Зовут Анни, фамилия Можарова». Т.е. у него там был некий клуб по интересам.

Д.Ю. Атас! Я тебе, как цепной пёс, скажу, что это вообще немыслимые просто вещи. Просто немыслимые!

Павел Перец. А ты видал об этом? Ты знаешь, в беседах со мной ты откроешь очень много интересного о состоянии революционеров.

Д.Ю. У нас есть такой местный историк – Евгений Анисимов, который пишет книги «Дыба и кнут», «Город у эшафота», там. Мне очень интересно всегда. Я как-то раз пошёл в Петропавловскую крепость с целью оценить, в каком ужасном состоянии проживали наши предки. Увидев камеры по 25 м2, я как-то задумался – что-то тут не так. И тут я услышал крик экскурсовода: «Так, группа, выходим из карцера, следующая группа…» Я перешёл на бег – посмотреть, что же там за карцер такой?

Павел Перец. Ну это ты был в Трубецком бастионе, но дело в том, что в тюрьме Трубецкого бастиона…

Д.Ю. Дай я тебе дорасскажу: у нас в армии, например, в армии – не в страшных ГУЛАГах…

Павел Перец. Ты сейчас про кичу будешь рассказывать?

Д.Ю. Чуть-чуть… В комендатуре у нас специально, ну куда привозят пьяных солдат по первости. Там для них, я не могу сказать, что это карцер был – это в стене была дверь железная, а за ней такой… помещением назвать нельзя…

Павел Перец. Чемодан.

Д.Ю. Я бы туда с трудом вошёл, потому что тогда я похудее был, сейчас бы с трудом вошёл. Т.е. оно было примерно… Короче, можно было только сильно согнувшись туда забраться, вот плечо и дверь, они вплотную тебя там закрывали. Пол был ниже пола коридора примерно вот настолько, туда был налит цемент, в цемент были натыканы камни, чтобы ты не сидел. А для разнообразия, если ты совсем безобразно себя вёл, то тебе туда пару вёдер воды наливали, чтобы ты, соответственно, не сидел бы вообще. Вот в таком скрюченном положении ты там сутки мог, ну это зависит от конвоя, от смены. Если ты был с чёрными погонами, а в карауле были гвардейцы-десантники то сутки ты там просидишь точно за плохое поведение. Ну, как ты понимаешь, все оттуда вылезали шёлковыми, как принято говорить. Без побоев, без ничего, но как-то в моём понимании карцер, опять-таки, я потом службу нёс, неплохо знаю, что это такое, и если туда заходит группа, то это что-то не то.

Павел Перец. Это экскурсионный карцер.

Д.Ю. Там огромное окно, ну оно там закрыто какими-то фанерными щитами, снаружи печка, которую топят, т.е. там тепло внутри, хорошо. Ну и у гражданина Анисимова описаны ужасы этого Трубецкого бастиона. Алексеевский равелин, наверное, не Трубецкой бастион. Ужасы были такие: весь день там кошмар, а в 7 часов вечера, когда уходило начальство, все камеры открывали – в это я верю, это родная страна – и все оттуда вываливали в коридор, общались, играли в карты, били друг другу морды.

Павел Перец. Но это было не всегда, это был такой период.

Д.Ю. Само собой.

Павел Перец. Уже после убийства Александра Второго там, конечно, были более жестокие условия. Основная проблема там была в том, что рацион определённый был, а второе – то, что полная изоляция, вот это больше всего людей выносило.

Д.Ю. Естественно, ну да.

Павел Перец. И там была даже такая история, например – ну уж расскажу тебе, раз уж я экскурсовод, раз мы уже затронули эту тему, и опять-таки, людям, которые туда пойдут, будет небезынтересно: там в какой-то момент у них были такие…

Д.Ю. Керосиновые лампы.

Павел Перец. А-ля керосиновые лампы, и там одна заключённая себя облила и подожгла. После этого, соответственно, эти керосиновые лампы заменили.

Д.Ю. Я больше скажу: другой намочил в них портянки, разложил по себе и с керосином подпалил. Имело резонанс в Европах.

Павел Перец. Но там были моменты, конечно, которые нельзя назвать курортными однозначно, но всё же познаётся в сравнении. В сравнении, опять-таки, с состоянием, допустим… ну у меня просто сидели кое-кто, и когда ты понимаешь, что в Крестах, в этих камерах, там у них есть такое понятие «пальма» - это когда под потолком накручено- наверчено, и туда закидывают. Т.е. естественно, это отличается от того состояния.

Д.Ю. Очень сильно.

Павел Перец. Т.е. тут надо чётко расставить акценты: ужасные условия заключения были, это правда, но не всегда и не для всех. Просто, опять-таки, советская историография на них акцентировала внимание, а то, что, например, из ссылки не бежал только ленивый, я потом расскажу, как Софья Перовская убежала – просто её везли, там заснули её сопровождающие, она тихонечко вышла и села на поезд, который шёл в другую сторону, и уехала. Ну и т.д. Соответственно, вот в таких условиях жесточайших пребывал Пётр Заичневский.

Д.Ю. С тёлками на бульваре, да?

Павел Перец. Ну да. Соответственно, вот тут: «Лязгнул засов – часовой впустил Аргиропуло. Они видятся ежедневно». Ну т.е., короче, вот он сидит в соседней камере, но заходит к своему приятелю.

Д.Ю. Тоже неплохо, да.

Павел Перец. Навестить его. «Через 3 дня прибыли Покровский, Понятовский и Рубинский. Евреинов остался в Петербурге. Свидание с Заичневским произошло в камере Аргиропуло». Ну т.е. теперь они решили у него в камере встретиться.

Д.Ю. Атас!

Павел Перец. Ну и соответственно, он там не терял даром времени, и они там, ну считается, что он один, на самом деле это был совместный труд – они написали прокламацию, которая называлась «Молодая Россия». И ради этой-то прокламации я вот это всё рассказываю.

У меня в руках книга замечательного историка Олега Витальевича Будницкого, он специалист по изучению дореволюционного терроризма, не только по этой теме, ещё много чего. И он сделал очень хорошее дело – он собрал в одну книжку все материалы публицистические, чтобы их не искать с разных… просто берёшь эту книжку – тут всё есть. И я вам позволю ряд цитат из этого незабвенного произведения.

Д.Ю. Из прокламации «Молодая Россия», да?

Павел Перец. Да. Хочу ещё раз напомнить, что на дворе 1862 год, только что отменили крепостное право – ну, казалось бы, перестройка, я не знаю, «оттепель».

Д.Ю. Подвижки идут.

Павел Перец. Повеяло… «Запахло весной»…

Д.Ю. «Метелям отбой»…

Павел Перец. Да-да. Буквально это 1861 год, а уже в 1862 году на свет выходят прокламации «Молодая Россия». О чём пишется: «Россия вступает в революционный период своего существования». Я, естественно, не всё тебе буду зачитывать, буквально несколько кусочков. «Проследите жизнь всех сословий, и вы увидите, что общество разделяется в настоящее время на две части, интересы которых диаметрально противоположны и которые, следовательно, стоят враждебно одна к другой» - здесь не поспоришь, на самом деле, действительно, было крестьянство, и были помещики или прочие и т.д. Дальше: естественно, грабят крестьян эти помещики, но что важно – грабит и царь. Царь тоже грабит, и он опирается на войско, которого у крестьян нет. И что крайне интересно – на дворе 1862 год, враги – вот он тут перечисляет – враги это помещики, предки которых… бла-бла-бла… это чиновники, словом, все имущие, все, у кого есть собственность родовая или благоприобретённая. Т.е. все имущие, у кого есть собственность, они враги. 1862 год.

Дальше начинается история, которая будет преследовать этих людей до 1917 года: во главе этой шайки стоит «…царь. Ни он без неё, ни она без него существовать не могут, падёт один – уничтожится и другая» - вот это ключевая мысль, что надо просто убрать царя, и всё заиграет, всё затанцует другими красками. Как всегда: вот убери этого правителя, и всё случится.

Д.Ю. Ну, в ряде обстоятельств это срабатывает. Например, если застрелить толкового бригадира, то бригада развалится. Но наивно.

Павел Перец. Да, но когда мы рассуждаем в рамках государства, надо всё-таки как-то, да… Но это юношеский максимализм, от этого никуда не денешься. Вообще, я опять-таки об этом скажу, проблема второй половины 19 века в этом плане заключается в том, что не было, понимаешь, группы, я не знаю, «Slipknot», не было молодёжной субкултьуры, короче.

Д.Ю. Не канализировалось, да?

Павел Перец. Да, т.е. сейчас у нас там панки, эмо, кто угодно, а тогда вот революция – это был тренд, выражаясь современным языком. Соответственно, нужно узаконение торговли, нужно уничтожить, потому что это «организованное воровство».

Д.Ю. Торговля?

Павел Перец. Торговля. Торговля – это организованное воровство, по мнению господина Заичневского. Какую революцию он себе видит: «Революция кровавая и неумолимая, революция, которая должна изменить радикально все, все без исключения, основы современного общества и погубить сторонников нынешнего порядка». Кстати, здесь это не упомянуто, но он ещё выступал за отмену института брака, как такового, т.е. его надо уничтожить. «Мы не страшимся ее, хотя и знаем, что прольется река крови, что погибнут, может быть, и невинные жертвы,» - что важно: мы этого не страшимся, что погибнут и невинные жертвы, - «мы предвидим все это и все-таки приветствуем ее наступление, мы готовы жертвовать лично своими головами (это тоже крайне важно – П.П.), только пришла бы поскорее она, давно желанная!»

Ну и самое главное – откуда это всё пошло: ««В топоры!» — и тогда... тогда бей императорскую партию» - это раздастся клич: «В топоры!», - «бей императорскую партию, не жалея, как не жалеет она нас теперь, бей на площадях, если эта подлая сволочь осмелится выйти на них, бей в домах, бей в тесных переулках городов, бей на широких улицах столиц, бей по деревням и селам! Помни, что тогда, кто будет не с нами, тот будет против, кто против, тот наш враг, а врагов следует истреблять всеми способами».

Д.Ю. Молодец! Сейчас бы сидел.

Павел Перец. У меня был потрясающий случай: я вёл экскурсию по Столешникову переулку, и вот подвожу как раз к тому месту, где стояло это здание Тверской полицейской части, а ко мне в Москве, реально, бывает такая толпа приходит – тогда было человек, по-моему 35, что ли. Я встал на возвышение, чтобы рассказать, у меня стоит эта толпа, а у меня ещё этот – матюгальник, и я, значит, читаю цитату. Мимо проходили менты, они так напряглись, но потом не стали подходить. Но вообще момент был очень…

Д.Ю. Цитаты, ушли, промокаем пот.

Павел Перец. Да, момент был характерный. А вообще хочу сказать, что я сколько вожу экскурсии, вокруг Лубянки водил – подходили 2 раза разные люди, интересовались – что такое? Видели, что экскурсия, отходили спокойно, т.е. никаких проблем. И на Литейном 4 такая же была история, на Литейном 4 даже никто не подходил.

Вот такое замечательное произведение вот в таких адских, нечеловеческих условиях написал Пётр Григорьевич Заичневский и выпустил. Более того, до конца, по-моему, 1890-ых годов не был известен автор, это он уже потом постфактум признался. Они коллективно это всё дело составили, напечатали и распространили. Прокламация, конечно, произвела эффект разорвавшейся бомбы, более того, даже Герцен, уж казалось бы, её не шибко принял.

Д.Ю. Перебор, да?

Павел Перец. Да, он сказал: что-то да, ребята… Самое интересное – что же было-то господину Заичневскому, как эта кровавая царская власть его наказала: его отправили в ссылку на несколько лет, он в эту ссылку приехал, там тоже отличился – его перевели в более какой-то строгий режим. Но самое интересное, что его потом выпустили, он вернулся к себе на родину в Орловскую губернию и там организовал очередной кружок, и через него прошли несколько людей, в т.ч. госпожа Алавинникова – мы о ней будем говорить, она была народоволкой, т.е. у неё была некая школа, которая вот…. Реакционная школа господина Заичневского. Но он, в общем-то, не успокоился до конца своей жизни. Удивительно, что, я до конца уже прямо так глубоко не копал, но он проповедовал абсолютно народовольческие идеи, но к партии «Народная воля» он не примкнул – наверное, потому что ему было запрещено жить в столицах, а перейти на нелегальное положение он, скорее всего, не мог, потому что, например, был случай, когда он жил, ему вернули все его права, т.е. всё, он жил у себя в этой Орловской губернии, и вдруг он куда-то исчезает в 1876 году. А в этот год, надо сказать, произошла первая революция – ой, господи, революция – первая демонстрация в Петербурге студенческая, и он на ней свалил. Она произошла возле Казанского собора, и именно там впервые был поднят красный флаг Яковом Потаповым, молодым рабочим, причём как поднят – у него у флага не было древка, это был красный флаг с надписью «Земля и воля», поэтому этого человека подкидывали над толпой, чтобы как-то было видно. И в этой связи, чтобы закончить наш разговор, но, опять-таки, всё-таки на более позитивной краеведческой ноте, а не на кроваво-террористической: ну, Казанский собор все себе представляют – это собор с колоннадой, вообще их должно было быть две, Воронихин хотел ещё на той стороне сделать, но не хватило денег. Ну и Павел Первый уже к тому моменту… Соответственно, перед Казанским собором есть такой вот, как это сказать, цветник – не цветник, там фонтан бьёт, сейчас ещё там вообще огородили заборчиком.

Д.Ю. Дорожки, клумбы.

Павел Перец. Дорожки, клумбы – так вот, эти дорожки, клумбы и прочее, это не для красоты, это по распоряжению губернатора Клейгельса, которого, кстати, тоже благополучно застрелили, и мы об этом тоже поговорим, это чтобы скрасть полезную площадь для демонстраций, потому что вот этот пятачок был просто идеален, там собирались все и всегда. Я вот был тут в Пекине, и китайское правительство очень просто решило проблему: Тяньаньмэнь – это самая большая площадь Китая и она из самый крупных в мире, они просто её огородили и теперь пускают туда только днём, только через металлоискатели –и всё, вот простые методы борьбы с выступлениями.

Вот он в этой демонстрации участвовал. В итоге, соответственно, умер своей смертью уже в конце 19 века, но слово было запущено, и вот как раз эта книга Олега Будницкого начинается фразой: «В начале было слово». И это сущая правда – в начале действительно было слово, это прокламация «Молодая Россия», и к чему это слово привело, мы поговорим в следующем выпуске, где я подробно расскажу, во-первых, про кружок Ишутина, которые собирались в заведениях под названием «Крым» и «Ад» на Трубной площади в Москве. Участники этого кружка жили в доме наместника, который теперь синагога на Бронной улице в Москве, ну и естественно, про его покушение в Петербурге на Александра Второго в Летнем саду: где он останавливался, как он это всё произвёл и что за этим последовало – мы об этом всём поговорим в следующем выпуске.

Д.Ю. Синагога в рамках программы государственного антисемитизма была построена, я уверен.

Павел Перец. Безусловно, в рамках программы… Ну вообще, на самом деле, когда-нибудь, когда мы закончим вот эту вот историю, я бы посвятил отдельный выпуск, потому что, ну например, В.В. Путин – ему очень нравится песня «С чего начинается Родина?», и я думаю, не только ему. Я бы рекомендовал нашим зрителям залезть в Википедию и посмотреть, кто автор этой песни – вы откроете для себя много интересного. Я рекомендую посмотреть, кто автор большинства сталинских построек, вот этих всех высоток и прочее, ну и т.д., и т.п.

Д.Ю. Я тебе могу сказать, почему Владимиру Владимировичу нравится эта песня.

Павел Перец. Ну потому что он слышал её в определённом фильме.

Д.Ю. Так точно, да. Остальное нам тогда было…

Павел Перец. Я сейчас делаю один выпуск про Басков переулок, где Путин жил и учился, такой неплохой фидбэк получил, и вот у меня теперь просят: а не сделаете ли вы экскурсию по путинским местам? Ну я думаю, что, наверное, уже это осуществлю. Ну ладно, Дмитрий Юрьевич…

Д.Ю. У … будет явно востребовано. Очень интересно! Ты знаешь, в могзу, как всегда, существует масса всякого, оно живёт, как мозаика: здесь чуть-чуть знаешь, тут чуть-чуть знаешь. А когда складывается в кучу, получается…

Павел Перец. Да-да, вот моя задача – как раз систематизировать, потому что, конечно, есть профессиональные историки: и Анна Гейфман, и тот же самый Будницкий, мной упомянутый, ещё есть историк Кан – он выпустил отличную монографию про «Народную волю» - но они всё-таки, Будницкий в меньшей степени, он как-то старается популяризовать всю эту историю, он участвует в различных передачах и очень интересно рассказывает, но в основном это, конечно, академическая литература, которая рассчитана на специалистов, и самое главное, что для меня обидно – Петербург весь, если посмотреть на карту, я даже потом хочу сделать такую карту реально «Террористический Петербург» - мы увидим, что просто куча мест, где это всё происходило. Этому не уделяется внимания, более того, О. В. Будницкий, я уже 2 раза слышал из его уст, он говорил несколько раз, что Халтурин с Желябовым встречались у магазина «Дациаро» на углу Дворянской и Миллионной. Ну, ему простительно, он москвич, а не петербуржец – мало того, что такого перекрёстка нет в природе, так ещё и магазин «Дациаро» находился на Невском проспекте д.1, о чём я скажу, когда мы будем говорить про взрыв Халтурина. Ну т.е. а я как раз наоборот вот в эту сторону копаю, я вот с точки зрения краеведения, и я ещё раз хочу сказать, что, просмотрев этот курс, длинный, хочу тебе сказать, вы получите очень много именно полезной информации, т.е. вы сможете с этой информацией ходить по городу, по Москве и Петербургу и как-то смотреть не вещи несколько иными глазами.

Д.Ю. Очень интересно, Паша, спасибо.

Павел Перец. Ну, до следующих, так сказать…

Д.Ю. До следующих! Да, спасибо. А на сегодня всё. До новых встреч.

@темы: история, видео, Россия, РИ, Петербург, Москва

---

О ГГ.

[L]divanmaster[/L] <a href="http://divanmaster.diary.ru/p212213081.htm">пересматривает</a> сериал и размышляет, почему практически ни одного из главных героев нельзя назвать положительным

По ходу моего графоманства, возникает необходимость (приятная чаще всего) пересматривать некоторые серии. Потому что я в общих чертах помню, что в этой серии произошло, но не всегда помню реакцию героев, их фразы, эмоции и т.д.
К тому же иногда бывает, что знание того, что ждёт героев в финале, заставляет немного иначе посмотреть на сериал.

У меня было немного не так. Кардинального пересмотра сюжета, персонажей и их поступков не было. Но добавились пару оттенков. Потемнее.

Сразу стоит сказать, что я не судила о поведении героев, исходя из легенды (тем более Артуриану я знаю очень поверхностно, а вариаций в различных источниках чуть больше, чем дофига). Тем более сама легенда перевёрнута: Гвиневра - темнокожая служанка; Артур рождается в законном браке; Моргана не старшая, а младшая родственница, к тому же дочь Утера, а не Игрейны; Мерлин - юный маг, который вынужден скрывать свой дар, к тому же слуга Артура; Мордред Артуру не племянник, не сын - вообще никто, а значит, причин для борьбы за власть нет.

У сериала своя микровслеленная, сконцентрированная на магии. Кстати, о магии. Да, в ней есть проблемы. Во-первых, почему многие колдуны и ведьмы ждали 20 с гаком лет? Не во всех королевствах, как рассказывается в том же сериале, запрещена магия. А у Камелота были соседи, которые хотели его захватить. У магов же вполне объективная причина мстить. Но додумались до такого симбиоза только Моргауза с Ценредом.

Во-вторых, почему Нимуэ ждала 20 лет? Опять в том же сериале не раз показывали, что Камелот не разнесли по камушкам только благодаря вмешательству Мерлина (правда, иногда и сами решения Мерлина приводили к этому, кхм, но это уже потом). До этого-то что мешало?

В-третьих, любящая мать Мерлина, понимая, что в деревне никто не научит контролировать его свой дар, отправляет сына на обучение к старому другу Гаюсу. В Камелот. Угу. Туда, где магия карается смертью. Туда, откуда сам Гаюс помогал сбежать целой кучи магов-друзей. Видимо, Хунис совсем в отчаянии была.

Ну и в-четвёртых, эта самая магия порой действует, эм, непредсказуемо. То Моргана одним взглядом может свернуть человеку шею, то потом не может, придумывая хитрые способы. То Мерлин может замаскировать следы и создать новые, то не может.

Но пусть всё это будет художественным допущением. Перейдём же непосредственно к теме.

Итак, нам в сериале чётко показывают угнетаемую группу и на определённое время главного антагониста - это маги и король Утер соответственно. Но есть ещё и такой момент: маги, которые перегибают палку и пытаются отомстить не только Утеру, тоже не попадают под критерий "хорошие". Так в самой первой серии убитая горем колдунья хочет отомстить Утеру, забрав жизнь его сына. Мерлин, естественно, не даёт. Поэтому хороший способ - это мирное возвращение магии в Камелот. Однако, если учесть, что волшебники так нихрена и не дождутся, то данный способ ставится несколько под вопрос.

Итак, вот есть у нас король Камелота, Утер Пендрагон. Довольно жестокий, властный и подозрительный монарх. Он устроил геноцид целому народу (магам), а друидов вынудил скрываться.
Однако при всей его жестокости он не является чудовищем. Утер действительно любит своих детей, по-своему. Но он их не жалеет. Моргана за свою дерзость (пыталась защитить отца Гвен) просидела ночь в темнице в кандалах. Артур тоже в тюрьме ночевал. Но Утер искал Моргану, когда она пропала, он переживал за неё. Его подкосило её предательство. И он первый и последний раз нарушил свои принципы, когда Моргана умирала. Утер попросил Гаюса вылечить дочь магией.
Да, тут Мерлин прав - это лицемерие (хотя Мерлин тоже самое для Артура делал), потому что в случае с возлюбленной Гаюса, Элис, Утер пошёл на попятный: "Ай,ай, ай! Закон есть закон. Магия - это плохо. Прости, Гаюс, ты знаешь, что нет ничего, чтобы я для тебя не сделал. Ну, кроме этого, конечно."
Утер защищает сына ценой собственной жизни. Поэтому серия 5х03 для меня непонятна. Либо призраки всего лишь тень от живых, либо персонажу Утеру пересадили мозг. Ибо Утер Пендрагон в своём уме никогда бы не попытался убить сына. Всех остальных - пожалуйста, но не своих детей.

Поэтому у нас для критериев есть Утер - не злодей в полной мере этого слова. Хотя, если честно, под типичную категорию "злодей" из сериала мало кто подходит. Ну кроме таких эпизодических персонажей вроде Ценреда и Сарума.

Моргауза, например, пыталась действовать по-хорошему. Во-первых, она показала Артуру правду, призвав призрак его матери. Вообще, в этом плане я Артуру сильно сочувствую, потому что его обманывают все: отец, Моргана, Гаюс, Мерлин, Гвен. Да, возможно Моргауза просто чужими руками хотела убрать Утера. Но она ему не соврала.
pp.userapi.com/c637427/v637427323/394ea/hJFHoRG...
pp.userapi.com/c637427/v637427323/39452/vME_Ef9...
pp.userapi.com/c637427/v637427323/39372/byHuaZa...
У меня в библиотеке изображений лимит превышен, поэтому извиняюсь за способ подачи материала.
Во-вторых, они с Морганой, когда первый раз решили захватить Камелот, усыпили всех его жителей. А убить хотели только Утера.

Утер не чудовище, но он именно "плохой", так как устроил геноцид и создал все предпосылки для начала гражданской войны. Именно от этого я и буду отталкиваться.

Главными героями сериала "Мерлин" являются: Мерлин (спасибо, КЭП), Артур, Моргана, Гвен и, с 5-го сезона, Мордред.
Так вот, я не могу в полной мере назвать кого-то из них именно "положительным". Все из этих персонажей так или иначе, вольно или невольно, совершили предательство. Кроме Артура. Но у него кое-что другое. Далее я постараюсь объяснить подробнее.

Мерлин.
Мерлин милый юноша, который пришёл в Камелот примерно в 18 лет.
pp.userapi.com/c637427/v637427323/3950e/OR3ycUr...

В Камелоте он прожил примерно 8-9 лет. Понятно, что за это время он изменился. Понятно, что с учётом того, что с ним случилось, он стал жёстче, циничнее. Но...
Некоторые его поступки не могут попасть в категорию "хорошие" со 2-го сезона. Да, некоторые можно объяснить и, возможно, понять, а некоторые нет.

1) Ситуация с вызовом Моргаузой духа покойной матери Артура - Игрейны.
Игрейна рассказывает сыну о его рождении. Семейство Пендрагонов никак не могло зачать наследника, поэтому обратилось к тогдашней знакомке ведьме Нимуэ. И благодаря магии появился Артур. Но у магии закон: жизнь за жизнь, - поэтому Игрейн (зная об этом условии) умирает. Утер, видимо, такой обмен не оценил, поэтому устроил магам Великую Чистку, невзирая на поло-возрастной состав.
Артур понимает, что батя его всю сознательную жизнь обманывал. И сам в смерти любимой жены виноват не меньше, чем Нимуэ. А убивают, как скот, всех магов королевства.
Тут-то Артур вызывает Утера на дуэль с вполне конкретными намерениями.
Но Мерлин отцеубийство останавливает и говорит, что всё, что показала Моргауза, неправда - мираж, колдовство. Хотя сам знает, что это не так. Т.е. Мерлин врёт, чтобы спасти Утеру жизнь, которого тихо ненавидит.

Этот поступок можно принять, а можно и нет.
У Мерлина на это всё может быть две причины:
а) он боится, что Артур не переживёт, что убил родного отца;
б) народ может не принять отцеубийцу.
Хотя, как показывает история разных стран, некоторые и братоубийцы, и отцеубийцы вполне неплохо жили и даже умудрялись править.
И от первой причины Артура вполне могли оттащить Моргана и прочие дальние родственники. А могли и не...

С другой стороны, хоть Мерлин и сам несвободен, и сам находится в группе риска, Артур теперь уверен, что магия - зло, а магов-то других жгут.

2) Ситуация с Мордредом и кристаллом Ниатиды.
Меня это сквикало ещё при первом просмотре. Вообще, я считаю, нельзя наказывать человека, за то, что он возможно когда-нибудь сделает. Потому что по такой логике Артуру нельзя было давать родиться - столько людей могло бы избежать костра.
Дело даже не в том, что Мордред ребёнок, а в том, что он ребёнок, который не сделал ничего плохого.
Немного хочу сравнить его с Криденсом из "Фантастических тварей". И Мордред, и Криденс осознанно убили двоих человек. Но Мордред сделал это, спасая свою жизнь. И в такую ситуацию загнал его именно Мерлин. Криденс же убивает мачеху, которая, мягко скажем, не самая приятная женщина. Но! от неё не было угрозы смерти. Несостоявшегося мера Криденс убивает просто за неприятные в его сторону слова. Т.е. то, что Криденс виноват - мало кто спорит, а вот заслуживает ли он смерти - большой вопрос.
А Мордред вполне себе помнит, как в Камелоте убили его отца, а самого ранили стражники, не взирая на возраст.
pp.userapi.com/c637427/v637427323/39532/6ejPaxS...

3) Отравление Морганы.
Потому что Моргана считала Мерлина другом и Мерлин считал также.
И выбор тут сложный. С одной стороны, Моргауза с помощью Морганы усыпила весь город, но убить хотела только Утера.
С другой, Артур не примет убийцу своего отца. А в то, что у магов все основания Утера прибить, Артур уже не поверит (спасибо Мерлину за это).
Мерлин выбирает Артура и даёт по-тихому Моргане яд. После этого вплоть до конца 4-го сезона испытывая чувство вины.

И если во втором сезоне можно поделить многое на две стороны, но в пятом это ой как сложно сделать.
Мерлин считает из-за пророчества, что Мордред убьёт Артура в будущем. Понятно, что чародей не будет доверять друиду. Но... Мерлин не просто не доверяет и проверяет, а он заранее обвиняет невиновного человека.
И самое интересное, Мерлин сам не пытается убить Мордреда, но постоянно обрекает его на смерть. А это крысятничество, пардон муа.

Серия 5х11 одна из немногих когда я могу понять короля Артура. Во-первых, Кара чужая, которая убила своего. Во-вторых, ну, не гладят по головке за покушение на королей. Только вот с чего Артур решил, что это всё поймёт Мордред...
А вот Мерлин в этой серии ведёт себя просто отвратительно. Потому что Мордреда он просто сдаёт, считая, что так будет лучше. Вот такое гадство.

В самом конце магия не помогает Мерлину спасти Артура? Хм... А должна? Мерлин сам в её сторону плюнул: и если в 2х08 легко, то в 5х05 очень смачно.
Сидят они возле костерочка с Артурчиком, и король спрашивает: - Должен ли я принять условия Изид, разрешив магию в Камелоте, тем самым спасти Мордреда?
Мерлин явно делает усилие над собой, но говорит: - Магии нет места в Камелоте.
Т.е. магию Мерлин предаёт. Потому что это Мерлин сейчас в относительной безопасности в тепле и сытости, а остальных волшебников вообще-то жгут! Какого хрена, герой? Про то, что они обрекли хорошего человека на смерть, я даже не рассматриваю. Цинично, но цена за этот отказ в разы больше.
Все свои способности Мерлин поставил на служение лишь одному человеку. Человеку, который вообще-то развёрнутый папашей геноцид так и не прикрыл. С чего магии им помогать?

Но можно ли понять Мерлина? Можно. Он старается защитить близкого человека всеми способами. Всеми правдами и не правдами, я бы сказала. А ближе Артура Мерлину только мать.
Но дело тут не в долге. На долг Мерлин уже плюнул, а, простите-извините, у него был долг не только Артурку защищать, но и свой народ. Т.е. свои личные интересы и симпатии Мерлин поставил выше. Это не делает его "положительным". Мы что-то не слишком радуемся, когда прокурор своих детей от жопы спасает.

Артур.
В Артуре много хороших человеческих качеств: смелость, решительность, умение прощать, сопереживать, приходить на выручку близким людям. Иногда отвечать за свои поступки.
pp.userapi.com/c637427/v637427323/394a2/JPq7BfA...

Но Артур ещё и король, а не только хороший человек и воин. И вот как король он не очень-то лучше своего отца.
Геноцид магов остановил? Нет. Гражданскую войну? Нет.
В плюс ему - прекращение преследования друидов, чьи поселения он вырезал как минимум дважды.
К тому же, когда Артуру очень надо (умирает отец, нужно призвать его дух, жена умом тронулась) магией можно попользоваться, невзирая на собственный закон. Почему тогда другим людям нельзя? И Артур потом обижается на магию не потому, что она что-то плохое в себе тоже может нести, а потому, что она не помогает так, как надо ему (отец всё-таки умирает)!
Мордред про это в курсе. И когда он просит пересмотреть Артура смертный приговор для Кары (пересмотреть, а не отпустить), то король говорит, что закон есть закон. А это лицемерно, знаете ли.
И я не понимаю, с чего Артур был так уверен, что Мордред его простит? Сам Артур казнь любимой женщины не простил бы даже своему отцу.

Ну, и разбазаривание гос. земель, чтобы откупиться от принцессы Митиан, которую сам же и позвал - не самое мудрое дело короля.
pp.userapi.com/c637427/v637427323/3953b/lDj3IlL...
pp.userapi.com/c637427/v637427323/393ef/P0-0rCP...

Моргана.
pp.userapi.com/c637427/v637427323/395d4/9HMCEth...

Моргана как раз из тех людей, которых, несмотря на имеющийся ум, ведут эмоции.
Изначально Моргана представлена, как добрая, сострадающая девушка с обострённым чувством справедливости. Она часто перечит Утеру, хоть и побаивается его. Она защищает Гвен, старается помочь её отцу, спасает Мордреда, отправляется на помощь Мерлину в его деревню.
Моргана мысленно обвиняет Утера в смерти человека, которого она считает своим отцом. Потому что Утер послал его в поход. Она заказывает убийство короля ещё и потому, что из-за него был убит отец Гвен. Но когда на могиле Горлуа Утер говорит, что жалеет о его смерти, Моргана спасает его.
Т.е. она сначала чувствует, потом думает.

Когда Моргана окончательно понимает, что является ведьмой, она пугается. Но так как опять Моргауза становится единственным человеком, который не утаивает от неё правду, пичкая травами и снотворным, да ещё и сестрой, естественно, что Моргана ей проникается.
pp.userapi.com/c637427/v637427323/39476/KJ_FFsB...

Опять же возникает план убрать Утера и дать свободу магии. Изначально, они с сестрой пытаются это сделать как можно тише.

Зрители не знают, что произошло за год с Морганой, могут только предполагать. Но в третьем сезоне перед нами предстаёт уже новая Моргана.
pp.userapi.com/c637427/v637427323/3959e/Ox9bhvW...

Не спорю, она шикарная злодейка в третьем сезоне, но... Я понимаю, почему она желает смерти Утера, ненавидет Мерлина, хотя её ненависть довольно странная: она не стремится его именно убить, т.е. если он попадёт в ловушку - ну, помрёт так помрёт, но целенаправленно Моргана его не убивает. А вот желать смерти Артуру и Гвен у неё причин нет, они ей ничего плохого не сделали. Только мешают трон забрать.

И опять же Моргана сначала чувствует, потом думает. Только вместо сострадания теперь месть. Причём всему Камелоту. Практически как у Утера. Он мстил всем магам, а она - всем камелотцам. При первом захвате власти Моргана приказывает стрелять по толпе, когда рыцари отказываются давать присягу, потом говорит, что можно сжечь посевы крестьян, если они не примут её вместо Артура. Она, скажем так, сильно помогает Утеру отойти в мир иной. И, как не парадоксально, Утер был как раз тем человеком, который любил свою дочь.
И во многом именно из-за слепой жажды мести её планы проваливались. И мне действительно жаль, что к 5-му сезона она тронулась умом, потому что из неё была хорошая злодейка.
Только вот она жестока не только к чужим, но и к своим. Преданного ей человека она лишила магии и угрожала. Нельзя так с союзниками.
Моргана хитрая, умная, сильная: сколько её убить пытались, сколько над ней Сарум в тюрьме издевался, - но она практически полностью лишена сочувствия. Только к Мордреду было иначе.

Гвен.
pp.userapi.com/c637427/v637427323/395ef/M0wCLTc...
pp.userapi.com/c637427/v637427323/39544/Z4DaP5X...

Гвиневра тоже изначально была простой милой девочкой. Всё прекратилось после смерти её отца в тюрьме. Утера Гвен ненавидит, но не собирается мстить ни системе, ни конкретному человеку. Гвен замыкается, меньше разбрасывается чувствами.

И вот её мне хочется назвать хорошей. Потому что все её поступки плохие были исключительно под заклятием. А в сериале показано, что сопротивляться влиянию магии человек не может. Даже Мерлин пытался Артура убить.
pp.userapi.com/c637427/v637427323/39499/QrGkR0F...

С Ланцелотом Гвен целуется, находясь под влиянием магии браслета. С другой стороны, что ж она его приняла как подарок. Но, по-моему, принятие подарка как-то под категорию "измена" не подпадает.
Конюха Гвиневра убивает и пытается убить мужа тоже под заклятием. Т.е. она не соображает, что делает.
И Моргану она не предаёт. Потому что Моргана подставляет Гвиневру под костёр, а Гвен узнаёт об этом. До этого ничего плохого Гвен ей не делала.

Мордред.
pp.userapi.com/c637427/v637427323/395b9/3JTcZzw...
pp.userapi.com/c637427/v637427323/39529/TzNSSFW...

Про его детство я ничего расписывать не буду. Потому что Мордред только жизнь свою защищал. Вот взрослого уже можно рассмотреть.

Мордред, наверное, тот персонаж, которого жалко больше всех. Ну... за исключением магов с неопределённой судьбой и жителей Камелота, которые попали под горячую руку. Отношения его с Артуром и Морганой похожи на отношения с разведёнными родителями.
Моргана спасала его жизнь, но и Артур тоже.
Поэтому он не даёт Моргане убить Артура и, буквально и фигурально, всаживает ей нож в спину.
Да, Мордред спас этим жизнь человеку, да, Моргана злая и нехорошая, но это всё равно предательство. Потому что эта злая ведьма тоже спасала мальчонке жизнь.

Мордред искренне верит Артуру, рискует жизнью ради него, ждёт, когда же снимут запрет на магию-то. Ведь мозг Гвен с помощью магии как повредили, так и исправили. Но облом.
Кару Мордред действительно любит. К тому же она то немногое, что связывает его с прошлым.
pp.userapi.com/c637427/v637427323/39520/dh4f9-B...

Про Кару нам не так уж много известно. Только то, что она потеряла близких по вине Утера и/или Артура. Так как даже Мерлин в разговоре с Гаюсом не говорит, что Кара неправа, значит, на допросе о себе друидка говорила правду.

Создатели сериала пытаются провести параллель между Гвейном и Мордредом, но получается у них плохо. Во-первых, Гвейн блондиночку знал без году неделю, а Мордред с детства. Во-вторых, Гвейн думал, что Эрра хорошая, а она оказалась вон какой. Мордред же все прегрешения Кары знал.

Мордред мог поступиться долгом перед Морганой, перед магией ради Артура. Но вот Карой нет. Потому что Кара - это последнее. Артур это знал (только без учёта магии), Мерлин это знал со всеми учётами. Поэтому я несколько не понимаю, рассуждения Артура о том, что молодой друид его простит. Человек, которому он доверял вздёрнул любимую женщину? Пф... Конечно, простит!

Опять же, имел ли Артур право так поступать? Да, имел. Только вот про закон лучше бы помолчал.
Только вот и Кара имела право на месть, ибо убийство магов-то продолжаются!

Поэтому Мордред и присягу нарушает, а потом и предаёт предавшего его Мерлина.


Поэтому в сериале сложно давать героям определения "положительный"/"отрицательный". Скорее тут подойдёт "враг/союзник Камелота".

@темы: картинки, отзывы, размышлизмы, рецензии, фильмы и сериалы, Мерлин, Merlin

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Ну-с, с праздником)))

@темы: видео, праздники, рекламная пауза